29 сентября 2016Академическая музыка
212

Зал, найденный в шкафу

Новый музыкально-выставочный проект на Большой Дмитровке

текст: Катерина Вахрамцева

1 октября в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко — не на сцене, а в полудомашнем пространстве его Музыкальной гостиной — стартует музыкально-выставочный проект под названием «Концертный зал имени Моцарта». Такая концертная площадка существовала примерно в этом месте в 20—30-е годы прошлого века, о чем сотрудники театра недавно узнали благодаря случайной находке. Сотрудник музейно-выставочного отдела театра Катерина Вахрамцева рассказывает, как все было.

Однажды в шкафу музея Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко была найдена папка, которую никто из нынешних сотрудников никогда не видел. В папке — афиши зала имени Моцарта за 1927 год. Известно, что он находился в здании театра на Большой Дмитровке, 17. Название зала упоминается в театральной хронике, но когда смотришь на афиши, понимаешь, что деятельность этой концертной площадки — совершенно неизученный период в истории отечественной академической музыки.

Один вечер Александр Мосолов аккомпанирует на рояле своим «Четырем газетным объявлениям», другой вечер он же играет Листа. Молодой Шостакович впервые исполняет только что написанную первую фортепианную сонату (опус двенадцатый). Звучат новые произведения Бартока, Казеллы, Малипьеро, Мийо, Хиндемита, Ярнаха, Эррэ, Уитхорна, Пуленка, Стравинского, Мелких, Штрассенбурга, Глиэра, Авраамова. Рядом с некоторыми фамилиями — пометка «в 1-й раз», иногда «в исполнении автора».

На сохранившихся в музее афишах — 126 исполнителей. Среди них и знаменитые музыканты, и совсем забытые. Кто-то погиб на войне, кто-то пошел по партийной линии, кто-то был репрессирован и расстрелян. Но в конце 1920-х все они делали концертные программы, и сегодня поражающие тем, с какой легкостью и свободой они соединяли — или, если пользоваться актуальным словарем эпохи, монтировали — столетия, названия, имена.

Завораживает даже простое чтение списка исполнителей. Драго-Давиньон, Степной-Самарский, Мюндель, Гамбург — фамилии из жизни, осколки которой уже давно стерлись в пыль. Но кажется, что сегодня мы проживаем заново если не ее, то что-то поразительно схожее. К некоторым из этих людей по-человечески очень сильно привязываешься. Двух-трех биографических фактов, даже без фотографии из личного дела, хватает, чтобы перед тобой возник живой человек.

Начались и продолжаются поиски в архивах, фондах, периодических изданиях тех лет. Мы начали искать родственников и потомков через социальные сети, чтобы дополнить скупые упоминания подробностями.

Прочитав фамилию Цертелевой (в афише указание — «у рояля»), наш театральный художник сказал: «Ой, это же фамилия начальницы моей жены!» Телефонный звонок — и чудо произошло: Екатерина Федоровна Цертелева (в девичестве — Вонлярлярская) оказалась княгиней, женой князя Цертелева, защищавшего в Швейцарии диссертацию о Шопенгауэре. После революции работала преподавателем во МХАТе и музыкальной студии Немировича-Данченко, писала пьесы под псевдонимом К. Мурр. А ее внук, Дмитрий Диевич Ухтомский, был потомственным князем и работал бутафором в Большом театре (а потом служил разведчиком в Иране). Этот князь-бутафор оказался отцом начальницы жены нашего художника.

Сейчас перед нами лежат ее фотографии, книга с дарственной надписью Бальмонта и несколько документов о работе в музыкальной студии.

Ее внук был потомственным князем и работал бутафором в Большом театре (а потом служил разведчиком в Иране).

Другая история. Виолончелист Виктор Кубацкий выступал в зале Моцарта в составе квартета имени Страдивариуса, созданного постановлением правительства в 1919 году. В том же году была организована Государственная коллекция редких и древних инструментов, к которой Кубацкий имел самое непосредственное отношение. Работая заведующим музыкальной частью Большого театра, он был зачислен в реквизиционную комиссию по изъятию музыкальных инструментов. Как пояснял инициатор создания комиссии Луначарский: «Нужные нам музыкальные инструменты на полках не лежат. Их придется искать и выявлять. Комиссии предстоит трудная и кропотливая работа. Без чекистов в таком деле не обойтись». И вот чекист Прокофьев (однофамилец композитора) и виолончелист Кубацкий поехали в Одессу реквизировать инструменты для коллекции, которые позже звучали в том числе в зале имени Моцарта. Виолончелисты играют важную роль в культурной политике каждой эпохи.

На одной из афиш в углу маленькая надпись: «Администратор Келдыш». Фамилия известная и распространенная. Может, родственник Мстислава Келдыша, президента Академии наук СССР? Старший брат. Александр Всеволодович Келдыш всю юность мечтал стать драматическим артистом, но стал администратором Госконцерта. В 1938-м был осужден как французской шпион, больше года провел на Лубянке. В этот момент произошли рокировки во власти — сняли Ежова, назначили Берию, начался пересмотр ряда дел, и обвинение в шпионаже было снято. Но вскоре Келдышу предъявили новые обвинения, на этот раз в антисемитизме (что особенно забавно, принимая к сведению тот факт, что его первой женой была еврейка). Тем не менее его оправдали и выпустили из зала суда.

И подобная история — за каждым именем. Чем больше их узнаешь, тем больше хочется поделиться. И мы решили, что зал достоин реконструкции, имеющие к нему отношение люди — выставки, а наши современники — хороших концертных программ.

Реконструкция зала имени Моцарта не должна быть исключительно музейной. Наша задача — сделать программу-посвящение предшественникам, обращенную к современникам. Это попытка создать сегодня такое же живое и свободное пространство для камерных концертов, какое возникло в 1920-х в зале имени Моцарта, и работать не для культурной индустрии, а для культуры — у предшественников ведь как-то получалось. Спасти и реконструировать то, что можно спасти, — акт духовной благодарности.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320749
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325866