9 марта 2016Литература
275

Непрерывность звучания

Юрий Сапрыкин о книге Анны Наринской «Не зяблик»

текст: Юрий Сапрыкин
Detailed_picture© Василий Русанов

Критик в общепринятом представлении — надменный и вредный субъект, раздающий оплеухи Настоящим Творцам, которым он не ровня; эта концепция не лишена оснований, но как минимум в одном отношении неполна: критик способен отрефлексировать эту ситуацию, увидеть ее со стороны. Считать рецензента могущественным, влиятельным (и при этом не ведающим, что творит) — привилегия читателей, для автора уверенность в своих полномочиях — верный путь к провалу, особенно в России, где статус традиционных СМИ наиболее плачевен, особенно сегодня, когда у каждого есть собственный аккаунт и свое безапелляционное мнение по любому вопросу. И напротив — трезвое осознание онтологической ущербности этой профессии позволяет не без блеска ее отыграть и вообще дает известную свободу. Кинокритик The New York Times А.О. Скотт, только что выпустивший сборник критических эссе о профессии критика «Better Living Through Criticism», несколько лет назад имел несчастье разнести на страницах газеты фильм «Мстители» — после чего актер Сэмюел Л. Джексон устроил ему выволочку в Твиттере, фильм стал одним из самых кассовых в истории, а Скотт получил возможность написать эссе о границах и издержках собственного ремесла и издать его под красивой обложкой.

Одно из неизбежных ограничений этого занятия — срок жизни текстов: как пела группа The Rolling Stones, who needs yesterday's papers. Попытка отправить в вечность старые, написанные по случаю заметки редко заканчивается удачей, и дело даже не в том, что устаревает повод: сама реакция, вскользь высказанная мысль обрастают собственной историей; превращаются в банальность, или остаются привязанными к давно прошедшему времени, или подвергаются ревизии. С этой точки начинается сборник текстов Анны Наринской, книжного критика «Коммерсанта»: возможность открыто отчитаться, прошли ли газетные тексты пресловутую проверку временем, — неплохой повод, чтобы извлечь их с желтеющих страниц, заново скомпоновать, придумать новый контекст и драматургию — вот и книга готова, почему нет.

© Corpus

Еще одна привилегия (она же опасность) профессии критика — возможность не держаться до последнего за собственные пристрастия и концепции: как пела группа «Корабль», хорошо полюбить, еще лучше разлюбить. «Не зяблик» начинается с выяснения, как смотрится с высоты прошедшего времени первая реакция на письмо Толоконниковой из тюрьмы, — но вскоре проделывает похожую операцию на метауровне: механически проверять каждый текст на времяустойчивость может оказаться скучновато, но в нашей воле бросить эту затею (даже если она была заявлена в предисловии как главный принцип книги) и заняться чем-то другим. Сюжет (а в этом сборнике давно опубликованных рецензий, как ни странно, присутствует хорошо различимый сюжет) движется непредсказуемой логикой застольной беседы: разговор о странностях профессии сменяется байкой из жизни великих, тему невозможности общественной дискуссии закрывает воспоминание о людях, на чьих голосах эта дискуссия когда-то держалась, попытка обозначить субъективный литературный канон заканчивается выходом в пространство личной биографии. Это разговор, казалось бы, необязательный — но при этом опять же осознающий собственную необязательность: если литература со всеми вечными вопросами, с напряженнейшей рефлексией о смысле и последствиях катастроф прошлого века к началу века нового оказалась неспособной убедить людей, что нельзя резать друг другу глотки, что уж говорить об окололитературной публицистике. Голос человека, ведущего такой разговор, теряется во всеобщем фейсбучном крике — где невозможно услышать и понять друг друга, да и задачи такой уже не ставится; в ситуации, когда стенка идет на стенку, необязательный разговор оказывается непозволительной роскошью. И все же.

В этом разговоре есть несколько важных мыслей (или даже методологических требований), о которых хотелось бы не забыть. Едва ли не главная сложность критической профессии — в том, что это корабельный компас, под которым изначально уложена целая связка топоров: личные вкусы, привязанности, симпатии, идеология, политика, требования редактора (за редким исключением идиотские), общественное мнение — или, чаще, мнение социального круга, к которому автор принадлежит. Фокус не в том, чтобы выкинуть все топоры за борт, но важно отдавать себе отчет в их присутствии, и в комментариях к собственным текстам Наринская деконструирует то, как влияют на ремесло внешние по отношению к нему факторы; умение читать тексты с поправкой на то, какие магнитные поля влияют на автора (а тем более писать их, осознавая собственную этими полями обусловленность), — довольно важное. И второе: при всей слабости и сомнительности этой профессии, при всей ее подверженности дующим с разным сторон ветрам, при всей неготовности публики прислушиваться к чужим мнениям в ней есть важный смысл — если понимать ее так, как понимает автор «Не зяблика». Смысл этот — в самой непрерывности звучания этого голоса, стоящего на позициях условного здравого смысла (или безусловной интеллектуальной честности); в том, что какие-то вещи должны проговариваться и, даже не будучи услышанными, постоянно повторяться; в этом раздерганном, вспыльчивом, непостоянном читательском сообществе должен быть сколь угодно тихий голос, который говорит и говорит — и для которого претензии к стилю, недостатку мастерства, разваливающейся на части конструкции (или к чему там еще предъявляют претензии критики) оказываются в конечном счете возможностью поговорить о стоящей за ними системе ценностей: хотя бы потому, что ценность не может не проявляться через стиль.

И именно поэтому центром сборника оказываются еще два необязательных разговора по необязательным, казалось бы, поводам — с Виктором Голышевым об Оруэлле и с Григорием Дашевским о Рене Жираре; в каждой реплике их звучит твердая уверенность, спокойная сила, природу которой исчерпывающе описала Наринская в комментарии к одному из этих разговоров: «Гриша знал правду. Он знал правду — что правда есть… Что цель не оправдывает средства, что человеческая жизнь драгоценна, что любование злом — вещь вредная. Все эти простые вещи, которые мы боимся сказать, чтобы не показаться недостаточно изощренными и не понимающими тонкости. От которых мы уже практически отвыкли».

Анна Наринская. Не зяблик. Рассказ о себе в заметках и дополнениях. — М., Corpus, 2016. 288 с.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20243674
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20245195
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202411957
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202418543
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202422692
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428013
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202428672