17 февраля 2016Литература
109

Реальность и норма

Российская цензура напала на один из наиболее востребованных поп-феноменов 2015 года

текст: Илья Данишевский
Detailed_picture© vk.com

Год назад я прочитал одну из самых популярных и плохо написанных книг русского интернета. Сегодня пришлось о ней вспомнить: текст Стейс Крамер «50 дней до моего самоубийства» уже прочитали 5,5 млн человек в интернете и 100 000 на бумаге; сейчас Роспотребнадзор принял решение об изъятии книги из ряда книжных магазинов в России за нарушение возрастных маркировок издания. Пропаганда суицида, алкоголь, секс — этого ничего нет, но оно почему-то появляется снова, снова и снова; запретить и на пару минут восстановить иллюзию того, что всего этого все же не существует.

Весь советский арсенал контроля медленно сливается с окружающей средой, становится ее частью. Доносы, самоцензура, регламентация речи. Можно написать кляузу на популярный паблик «ВКонтакте», книгу или артхаусное кино. Официально все еще разрешено говорить что угодно, но уже с поправкой — не всегда, не везде и не всем. Уже вошло в обиход «ой, слишком политично/радикально/жестковато…», и, кажется, мало кто задумывается о логичном продолжении данной парадигмы мышления.

Разрушив институты репутации, государство призывает моральных авторитетов под разрастающийся свод законов. Вот сегодня «моральный авторитет» признал, что книгу для подростков нельзя читать подросткам. Лишь достигнув заветного совершеннолетия, получаешь разрешение государства на знание о существовании суицида, добрачного секса, наркотиков, гендерного неравенства и насилия. Это некий фронтир, за который наконец вышло столкновение культуры и «цензурирующего» органа, — на сей раз нападению подвергся один из наиболее востребованных поп-феноменов 2015 года.

Текст написан несовершеннолетним автором в жанре «подростковой революции», и — важно — это плохой текст, рассматривать и отстаивать его культурную ценность невозможно. Зато важным оказывается голос поколения, существующего в стерильном пространстве всесторонней цензуры с одной стороны и наработанного инструментария контркультуры с другой. Логичным способом сопротивления «суррогату» пропаганды телеканалов и безразличия окружающей среды становится как раз этот инструментарий.

В своем роде это история «Детей-404» в иной плоскости, запрет на актуализацию проблемы подростка голосом подростка.

И вот мы имеем дело со средой, голос которой отражает автор; издательством, банально отвечающим на потребности среды в актуальности и информации; родительским сообществом, пытающимся не только закрыть глаза на проблемы подростка, но и заставить самого подростка отказаться от слова до наступления волшебных восемнадцати (и тогда, конечно, все мгновенно станет совсем другим). То есть молчанием и принуждением к молчанию совершается профессиональное преступление. Для эффективности привлекают Роспотребнадзор (готовый служить богоугодному делу цензуры по первому свисту), Роспотребнадзор, в свою очередь, — экспертное мнение (сомнительное? обоснованное? — хоть какое-то, как получится, а получается каждый раз по-разному), далее происходит давление мнением на точки продажи. И тогда взрослые снова смогут спать спокойно — их дети больше не узнают о сексе и существовании алкоголя: ведь всем известно, что причиной алкоголизма и причиной школьной травли являются книги.

Если обучить себя языку цензора и допустить, что мы понимаем, что же такое «пропаганда» (на самом деле — нет), обнажается еще одно противоречие: все привлеченные к книге ридеры и профессиональное сообщество практикующих психологов легко доказывают, что фабула не содержит элементов, оправдывающих или поощряющих суицид несовершеннолетних. Впрочем, важно, что суицид — это реакция (реакции невозможно пропагандировать), и мы хорошо знаем, как называются государства, регламентирующие реакции своих граждан. И — банально — книга как раз про то, как от реакции перейти к собственноручно организованному спасению. Она — про пассивность реальности, ее глухоту к проблеме подростка и к потребности подростка самому разобраться и «вытащить себя за шкирку», и, вероятно, пятимиллионная аудитория обращается к этому тексту не за художественной ценностью, а как раз за рецептом и мотивацией.

Там, где логичным был бы пересмотр возрастных маркировок под «реальность», реальность снова пытаются сузить до государственно приемлемой нормы.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202353421
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202337284