29 августа 2013Кино
127

Внутренний Чосон

Реален ли миф о буме якутского кино? ИВАН ЧУВИЛЯЕВ съездил в Якутск, чтобы разобраться на месте

 
Detailed_picture© Мария Васильева / ЯСИА

О якутском кино вроде успели узнать все. Кто-то — после ряда успехов региональной кинематографии (вроде прогремевшего фильма «Снайпер Саха»), кто-то — по журнальным статьям. Из которых следует, что в одной республике режиссеров едва ли не больше, чем во всей остальной России, и что тут выпускают в год едва ли не болливудское число картин.

Расклад сил на месте оказывается здоровым и даже правильным: в мрачноватом сооружении на задворках главного кинотеатра Якутска действует государственная кинокомпания «Саха-фильм». Параллельно работает несколько независимых маленьких студий, выдающих минимум по работе в год.

Якутское кино появилось сразу после того, как прекратило свое существование советское: аккурат пришло ему на смену в 1992-м. Кино здесь началось с театра: сразу за углом от гостиницы, куда селят москвичей, — большое стеклянное здание Саха-театра, получавшего «Золотые маски» и знаменитого своей отличной актерской школой. Якутское кино родилось именно из актерских амбиций. Год назад местные премьеры пытались объяснить мне, в чем специфика ситуации, в которой они находятся: «Понимаешь, мы заканчиваем, скажем, ГИТИС. И дальше что? Что мы будем играть в русских театрах — московских или питерских? Или фильмах? Джеки Чана? Поэтому и возвращаемся». Собственно, в кино здесь приходят как актеры, так и кто угодно — например, местный мастер короткого метра, снимающий выразительные немые зарисовки, Прокопий Ноговицын вообще работает завучем в средней школе и сплошь и рядом снимает в своих картинах собственных учеников. Отличников, наверное, — спрашиваю, когда случайно натыкаюсь на Ноговицына в курилке кинотеатра. Тот смотрит на меня как на малого ребенка: «Ну зачем так. Я же профессионал».

Министр культуры — не Капков какой-нибудь, парками не балуется.

Амбиции здесь сталкиваются с местной спецификой — Якутия все-таки правда очень особенная территория, со своими нюансами и деталями. Здесь свой язык — на котором и играют в Саха-театре. А значит, уже есть смысл и в литературе, и в кино, и в любом вербальном искусстве — его сохранение. И одновременно из-за языка преломляется любой формат и любой жанр. Все сразу приобретает специфику: в общем, поставить по-якутски «Макбета» — это уже концепция, не говоря о попытках изобразить на местной почве фестивальные стандарты или забацать комический эпос. Так что нет ничего странного, что кинематографический регионализм родился именно в самом самостийном по части языка субъекте федерации.

Еще один фактор, до поры до времени бывший определяющим в случае с якутским кино, — техника. Само собой, снимали на цифру, что автоматически до определенного момента заставляло относиться к региональному кинопродукту как к народным поделкам кустарного производства, к тому же не терпящим транспортировки, хрупким. Но сейчас управляться с цифровой картинкой здесь научились ловко и здорово, и пока прочие рвут на себе волосы и не могут к ней приноровиться, в Якутии цифру давно приняли и впитали.

Кадр из фильма «Дьикти Саас (Дивная пора)», реж. Никита АржаковКадр из фильма «Дьикти Саас (Дивная пора)», реж. Никита Аржаков© Якутский международный кинофестиваль

При всей здоровости ситуации все-таки чувствуется некоторый авторитаризм — так что мы с испанским куратором Хавьером регулярно переговариваемся театральным шепотом: «It's North Korea!» Причина, в общем, простая — так или иначе, все нити ведут все равно к местному министру культуры, монументальному персонажу, которого здесь все называют слитно — Андрейсаввичборисов. Он — муж главной якутской звезды, певицы и актрисы Степаниды Борисовой, режиссер того самого Саха-театра. Фигура правда одиозная, не Капков какой-нибудь, парками культуры не балуется. Но того, что существование якутского кино — во многом его заслуга, никто особенно и не скрывает. Для европейского глаза Борисов слишком уж напоминает диктатора, того и гляди наденет скромный френч и возьмется переустраивать мир по законам справедливости и равномерного распределения счастья между трудящимися. Но каждый раз, когда мы с Хавьером разыгрываем указанную сценку «европейцы на Диком Востоке», знающий местные расклады коллега Сергей Анашкин нас прерывает: «А что вы думали? Вообще-то Северная Корея — нормальное, классическое конфуцианское государство».

Европейский нос чует здесь дух восточного коварства постоянно — и поэтому постоянно находится в напряжении. Выдают в аэропорту сопровождающего, он представляется ветераном местной журналистики и обещает всячески помогать — сразу вспоминается фильм Мадса Брюггера «Красная капелла», о путешествии датских комиков по Северной Корее. Особенно когда ветеран с гордостью сообщает, что на берегу Лены в прошлом году открыли памятник Сталину. «Он был великий человек, гений!» Здесь своя история — нет расклада «если не сидел, то сажал». И выводы, отношения — не из страха или плохой памяти, а только из-за того, что это все правда якута не касается, он — наблюдатель, а не участник.

Кадр из фильма «Булаг. Святой источник», реж. Солбон ЛыгденовКадр из фильма «Булаг. Святой источник», реж. Солбон Лыгденов© Якутский международный кинофестиваль

В общем, наверное, поэтому страха авторитаризма тут нет и в помине — независимые авторы спокойно братаются с чиновниками от культуры и ничуть не воротят нос от них. Если какое восточное авторитарное правило тут и живет по-настоящему, так это «Пусть цветет сто цветов». Скажем, в кинотеатре идут попеременно: русская комедия «Игра в правду», снятый на госстудии фильм и, скажем, комедия местных инди-фильммейкеров со студии Detsat «Кэскил-3: Наследство». При этом цветение дает какие-то очень неожиданные результаты: этот самый «Кэскил» оказывается чемпионом проката и обгоняет остальных, включая «Гадкого меня» (серьезно).

Кстати, это еще один важный момент — кино в Якутии делается для внутреннего пользования, хотя сейчас об этом и говорят меньше и с меньшей уверенностью, чем раньше (может, правда вынашивают планы экспансии). И это заметно даже по форме: якутские фильмы не стремятся к тому, чтобы быть всем понятными, не сводятся к какому-то общему знаменателю. Отсюда же — их главный и, может быть, единственный минус, некоторая герметичность и обособленность, ну да это же и есть прямое следствие любого регионализма, хоть политического, хоть кинематографического. Кто надо — оценит. А оценивают, надо сказать, многие — при всей условной провинциальности каких-то вещей, при всей наивности фильмов вроде «Дойду» Сергея Потапова (там к писателю земли Олонхо приходит Сатана, и назревает конфликт между добром и злом).

«Кэскил-3» оказывается чемпионом проката и обгоняет «Гадкого меня».

Первый якутский кинофестиваль начинается с круглого стола о «потенциале регионального кино» в Доме правительства. По большому счету, это такой пир победителей: кинематографисты, с нуля создавшие национальный кинематограф, братаются с чиновниками, которые оказывают им всемерную поддержку. Борисов то и дело ссылается только что не на Хайдеггера с Жижеком. Московские гости выглядят случайно попавшими на свадьбу плакальщиками — привыкшие горевать о недостатке денег, кинотеатров, здоровья, счастья и требовать от министерств немедленного доставления всего этого по указанному адресу, они несколько смущены и тщетно пытаются как-то участвовать в разговоре. Получается смешно — лучше рассуждать обо всем этом отвлеченно, все равно понять до конца не получится. В этом, в общем-то, и есть суть регионализма: мы вроде как с вами, а вроде как и сами. Якутия — только формально часть России, общие здесь с мифической Москвой (которой, может, и не существует, «ее в телевизоре делают для нас») только деньги. Остальное — язык, культура, далее по списку — свое. Для внутреннего употребления.

Обратно я лечу с гастарбайтерами. Они, оказывается, тут есть. Мужики-белорусы приезжают на Крайний Север на сезонные работы. Наверное, это единственный возможный контакт Востока и Запада, мифического центра и реальной окраины.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20242451
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20243341
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202410971
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202417553
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202421741
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202427072
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202427925