25 апреля 2019Кино
131

«Нужно ли бежать из ада, чтобы узнать, что рай может быть его версией?»

Надав Лапид о «Синонимах»

текст: Наталья Серебрякова
Detailed_picture© Getty Images

25 апреля в российский прокат выходит фильм — победитель Берлинского кинофестиваля. Посвященные проблеме самоидентификации (вольны ли мы выбирать национальную и культурную принадлежность — и есть ли смысл в свободе такого выбора?) «Синонимы» в экспрессивной манере рассказывают историю Йоава, израильтянина, сбежавшего в Париж, чтобы отречься от демонов своей родины и стать идеальным французом, эдаким новым Бонапартом (открытка с его портретом — первое, что Йоав крадет в Париже). Однако по мере того, как яркие впечатления от Франции выстраиваются в связную картину, приходит разочарование — идея Франции драматически не совпадает со своим реальным воплощением. Наталья Серебрякова поговорила с режиссером Надавом Лапидом об экзистенциальных проблемах эмиграции, израильском теле и французском превосходстве.

— Можно ли сказать, что Йоав — это скорее концепт, идея, чем реальный, живой человек?

— Я согласен — в том смысле, что существование свое Йоав ведет, отталкиваясь от идеи, которую он приводит к логическому завершению. Он испытывает трансформацию на ментальном, физическом и интеллектуальном уровнях ежедневно, гуляя по улицам Парижа, бормоча французские синонимы. Тем не менее меня тут занимала возможность создания фильма, сырого по форме, очень материального, необработанного, хаотичного.

Все, что вы видите на экране, отражает мой личный опыт жизни в Париже 17 лет назад. Почти каждая сцена в фильме действительно произошла. В сюжетном отношении это очень примитивное кино — ну в самом деле: что тут происходит? Молодой человек приезжает в город, живет своей жизнью и уезжает. Сложность фильма заключается в том, что почти каждое событие тут амбивалентно. Мне не нравится, когда режиссер делает какие-то сложные вещи и при этом говорит: «На самом деле я снял простое кино». Но в этот раз мне пришлось самому стать таким — то, что случилось с тобой лично, всегда непросто. Так что мне пришлось обратиться к формализму и использовать все доступные мне выразительные средства: звук, сценографию, костюмы и работу камеры — я не понимаю, почему камера должна оставаться эмоционально объективной. Я поместил в фильм тело оператора: чувства героя проходят через руку, держащую камеру, и мы видим их на экране. Вот почему в фильме есть определенная визуальная эклектика — ее отмечает каждый второй рецензент. Но формальное решение каждой сцены конгениально ее содержанию: оно или подчеркивает происходящее с героем, или, наоборот, работает контрапунктом.

Надав Лапид на съемках фильма «Синонимы»Надав Лапид на съемках фильма «Синонимы»© SBS Films

— То есть это буквально автобиография? У вас тоже украли всю одежду и вам приходилось сниматься для гей-журналов?

— У меня не было цели снять именно автобиографию: я лишь хотел быть верным жизненной правде в изображении каких-то ситуаций, и в этом смысле да — все, что происходит в фильме, произошло со мной. Опыт любого человека может открыть окно в экзистенцию, и мой личный опыт парижской эмиграции не был каким-то экстраординарным и экстремальным. В фильме я не воспроизводил все детали моей биографии в точности. Но те экзистенциальные вопросы, что стоят перед героем фильма, стояли и передо мной. В какой степени мы — рабы нашего прошлого и места рождения? Действительно ли мы хотим свободы? Можем ли мы стать кем-то иным?

— По сравнению с парой парижских интеллектуалов, которая берет его под свое крыло, Йоав очень брутален. Его тело несет в себе заметную ярость — это результат какого-то посттравматического стресса?

— Ну, возможно, он страдает от какого-то посттравматического стресса, но травма тут — это сама его личность, а не какой-то конкретный эпизод в прошлом. Конечно, все это связано с армией, с военной службой, но сама его жизнь как израильтянина стала причиной его стресса. Поэтому он пытается оторваться от своего прошлого, отказаться от иврита, заменить его новыми, французскими, словами... В то же время национальная идентичность заложена в самом его теле, которое само по себе очень израильское.

Возможно, именно поэтому он пытается как бы уничтожить его — сначала заморозив (этот эпизод — фактически символическая смерть героя), затем истязая себя голодом и, наконец, продавая свое тело как порномодель. Но тело отказывается исчезнуть, и, как только он ложится голым перед фотографом, из его уст начинают выходить слова на иврите. Так что да, я думаю, что его характер представляет собой своего рода страдание кочевника, и все это связано с тем, что он ненавидит свою натуру.

Кадр из фильма «Синонимы»Кадр из фильма «Синонимы»© SBS Films

— Почему ваш герой и вы уехали именно во Францию? Принципиально ли место, в которое бежит Йоав?

— Я думаю, есть что-то важное в этой его фантазии о Франции, в этой воображаемой Франции. Франция — это ведь не только государство, это концепция, и в этой концепции заложено собственное превосходство. Возможно, французы в этом и правы. Они — мастера революции и мастера мизансцены! Так что в поведении героя, конечно, присутствует зависть к Франции. Но нужно ли бежать из ада в рай, чтобы узнать, что рай может быть другой версией ада? Я не знаю.

— Насколько вы вообще были серьезны, рассказывая эту драматическую историю? Мне показалось, что моментами фильм превращается в сатиру: Йоав кажется идеальным израильским солдатом, его новые парижские друзья — этакая идеальная французская пара…

— Не то чтобы я специально решил сделать пародию или, наоборот, воздержаться от иронии: я не знаю, как это можно было снять по-другому. Но я думаю, что это очень важно — когда зритель не имеет устойчивой почвы под ногами. Ведь все моменты подлинной жизни примерно таковы: когда кто-то говорит что-то смешное, мы улыбаемся, а потом смотрим на собеседника и видим, что он серьезен. Фильм смешной, но в то же самое время и несмешной. Это сатира, но сатира полностью реалистическая. Я думаю, что противоречия между формой и содержанием обогащают фильм. Например, есть сцена, где они встречаются с этим сумасшедшим еврейским парнем, секьюрити из посольства, — и рабочее собеседование превращается в рукопашный бой. То, что они борются за стол, — это смешно, пародийно и реалистично, потому что камера показывает эпизод очень нормально, как будто это повседневная, даже рутинная сцена. Общий план, камера следит за ними, все длится довольно долго. Зритель успевает разглядеть массу деталей. Кроме того, камера продолжает следовать за персонажами после того, как они встают и пожимают друг другу руки, и снова это требует времени. Теряется импульс агрессии — это настоящая жизнь. И это, я думаю, превращает фильм из пародии в экзистенциальное, что ли, высказывание, раскрывающее суть вещей.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319752
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325167