19 февраля 2016Кино
165

Любовь земная и неземная

Кино Анджея Жулавского — что это было?

текст: Наталья Серебрякова
Detailed_picture© 24fpsverite.com

17 февраля в Польше в возрасте 75 лет скончался Анджей Жулавский, режиссер необузданных, эксцентрических, жестоких и невероятно нежных мелодрам, в которых люди героических профессий (фотографы, порнографы, актрисы и шлюхи) зрелищно старались прожить жизнь так, чтобы было больно. Наталья Серебрякова вспоминает фильмы любимого автора.

Жулавский был единственным режиссером, который умел изобразить любовь на экране столь безумной — и так настаивающей на своем безумии, что оно казалось совершенно нормальным. «Мои актеры занимаются любовью перед камерой, и камера занимается любовью с ними»; против такой любви невозможно устоять. Она толкает зрителей на то, чтобы совершать поступки — поменять свою жизнь, профессию, любовь, в конце концов. Сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя мертвым.

Герои Жулавского часто мертвы уже при жизни. В фильме «Мои ночи прекраснее ваших дней» герой Жака Дютрона, компьютерщик Люка, неизлечимо болен странной болезнью, стирающей его память. Бланш (Софи Марсо) для Люка — последний шанс прожить свою жизнь полноценно, со страстью, с адскими скандалами, заламывая любимой женщине руки, выволакивая ее за волосы из пошлого окружения. В картине «Главное — любить» тот же Дютрон играет бледного интеллектуала, коллекционера редких фотографий Джеймса Дина и Одри Хепберн. Он потерял вкус к жизни, хотя женат на красивейшей актрисе (Роми Шнайдер), и совершить самоубийство для него — это найти выход из постылого любовного треугольника. Смерть сопровождает любовь чуть ли не во всех фильмах Жулавского. А это значит, что каждая минута жизни для него обладает невероятной ценностью, как последняя. Вот почему его героям так важно заниматься любовью неистово — пусть даже с инопланетным монстром (как в фильме «Одержимая», во время съемок которого Изабель Аджани, по слухам, резала себе вены, не выдержав чудовищности происходящего в картине). Или хранить верность любимому до его последнего вздоха (как в фильме «Верность», вольной экранизации «Принцессы Клевской»).

Родившийся в только что занятом советскими войсками Львове, Жулавский происходил из династии творческой интеллигенции. Его отец Мирослав был знаменитым поэтом и писателем, дедушка Ежи — невообразимым фантастом. Парадоксально, что Жулавский и сам написал больше книг, чем снял фильмов: его кинопроекты были настолько отчаянны, что постоянно вызывали конфликты с цензурой. «Дьявол», в котором есть все, чего нельзя, — включая богоборчество и инцест — пролежал на полке 18 лет, репрессированный по наущению советского министра культуры Фурцевой. Фантастический фильм «На серебряной планете» запретил уже свой замминистра культуры Януш Вильхельми. Польской цензуре проект об экспедиции на другую планету космических Адама и Евы показался настолько кощунственным, что съемки свернули, даже уничтожили декорации. Только спустя девять лет, в 1987 году, с переменой власти в Польше, Жулавскому удалось доснять картину и, смонтировав, выпустить.

Зато во Франции, куда он в итоге переехал, его ценили и хорошо принимали. В местной кинокритике даже существует термин Zulawskienne, что практически является синонимом слова «превосходный». Именно во Франции Жулавский снял свой очень успешный фильм «Главное — любить», где Клаус Кински (в роли гениального театрального актера) ходил в демоническом халате, а Роми Шнайдер размазывала по себе томатную кровь. Даже знаменитая сцена группового секса, которую снимает главный герой — порнофотограф Сервё, не сделала режиссера опальным, а как раз наоборот. Именно во Франции Жулавский познакомился с главной любовью своей жизни — Софи Марсо. Ему было 44. Ей — 17. Жулавский прожил с Марсо пятнадцать лет, она родила ему сына.

Откуда у Жулавского эта страсть ко всему страстному? Показывая на экране иррациональные аффекты, Жулавский пытался уравнять любовь с религиозным чувством, у которого, в свою очередь, немало общего с детской наивностью и необузданностью. Ходили слухи, что он вгоняет своих актеров во время съемок в вудуистский транс, чтобы выжать из них максимальное количество эмоций, добиться экстремальной самоотдачи (сам Жулавский отрицал эти домыслы, но утверждал, что заставляет их делать пару простых, но секретных упражнений на раскрепощение). Вот почему Софи Марсо и Жак Дютрон кажутся такими непосредственными в «Моих ночах», играя истеричную любовь. Они читают гротескные стихи и бьются головой о стену, они освобождены от взрослой рассудительности и прагматизма. Они проживают жизнь каждой клеткой своего взбесившегося тела, потому что дальше — конец; в каждом своем фильме Жулавский так или иначе напоминает зрителю, что экзистенция каждому из нас дается только раз. И испить ее надо до самого дна; именно такое яростное и экстатическое самоисчерпание и называется танатосом. Во многих интервью Жулавский говорил, что самое главное для него — свобода, но крайняя степень свободы в его фильмах, которые кажутся страшными сказками для взрослых, — это смерть.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20243894
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20245393
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202412170
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202418689
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202422841
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428147
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202428786