Больше чем #MeToo

«Поругание Лукреции» Бриттена в «Новой опере»

текст: Екатерина Бирюкова
Detailed_picture© Юрий Мартьянов / Коммерсантъ

В Страстную пятницу в «Новой опере» был показан спектакль об изнасиловании — и это не досадная неувязка, а самое уместное, что может быть. Никогда прежде в Москве не ставившаяся ранняя опера Бриттена «Поругание Лукреции» (1946) толкует каноническую древнеримскую историю о власти, похоти и насилии уже с пьедестала христианства, пережившего Вторую мировую войну. В ней нет речи о мести и свержении тиранов, нет клятвы над гробом патрицианки Лукреции (покончившей с собой после того, как ее обесчестил царский сын Тарквиний). Зато есть надежда на спасение, которое, правда, придет только через пять веков (пока же на дворе — 508 год до н.э.). Необарочные вкрапления в партитуре и фигуры двух рассказчиков, зовущихся у Бриттена Мужским и Женским хорами, приближают это сочинение к жанру пассионов, традиционно исполнявшихся на Страстной неделе.

Кроме того (и это еще важнее), ничего более тонкого, хрупкого, многозначного, деликатного и красивого, чем «Поругание Лукреции», на московской оперной сцене сейчас нет. Пять лет назад в этом же театре досадно быстро промелькнула другая опера Бриттена — «Поворот винта». Тогда стало понятно, какой тут зарыт клад: маэстро Ян Латам-Кёниг совершенно фантастически чувствует музыку британского классика XX века (мальчиком он пел в хоре под его руководством) и добивается того же от вверенных ему музыкантов.

Как и «Поворот винта», «Поругание Лукреции» — камерная опера тончайшей вязки, любой звук, тембр, шорок и стук здесь на вес золота. В оркестре всего 13 человек, и каждому дирижер в конце пожал руку, а арфистка, больше других отвечающая за тревожный саспенс, совершенно справедливо получила отдельный букет.

© Юрий Мартьянов / Коммерсантъ

Нынешняя постановка, осуществленная в рамках Года музыки Великобритании и России, не привозная, а полностью своя собственная — так что должна пожить на сцене «Новой оперы» подольше «Поворота винта». После «Саломеи», «Фауста» и «Пряничного домика» это уже четвертая работа чудесного местного девичьего тандема — режиссера Екатерины Одеговой и художника Этели Иошпы (с примкнувшим к ним световых дел мастером Тимофеем Ермолиным).

Сквозь лаконизм и темень картинки удивительным образом сочится свет, мерцает вода и проступает вся роскошная история изобразительного искусства от этрусков до прерафаэлитов. Белая рубаха висит крестом, в позе снятого с креста Иисуса лежит в финале главная героиня. Каждая роль проживается точно, остро и осознанно. Двое рассказчиков (Георгий Фараджев и Екатерина Петрова) — то внешние комментаторы, то внутренние голоса, а то совершенно живые, страстные люди, пытающиеся как-то воздействовать на происходящее. Борьба Тарквиния (Артем Гарнов) и Лукреции (Гаяне Бабаджанян) — не только друг с другом, но и с самими собой — излучает одновременно чистоту и настоящую, нестыдную чувственность, очень редко достигаемую в оперном театре. С актуальной, казалось бы, повесткой #MeToo она вообще почти не аукается. Зато очень хорошо получаются бриттеновские знаки вопроса и мерцающая недосказанность.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320793
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325913