Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242580— В «Дипане» ясно читается одинаково скептическое отношение и к властям Шри-Ланки, и к «Тиграм освобождения Тамил-Илама». А как фильм приняло тамильское комьюнити во Франции и на Шри-Ланке — его же там уже показывали?
— Картина произвела хорошее впечатление на публику и в Европе, и на Шри-Ланке, тамильские СМИ его очень хвалили. Никто же на самом деле не считает, что «Тигры» выше всякой критики. И, конечно, всем тамилам важно, что информация о войне, развязанной когда-то ланкийским правительством против тамильского народа, стала широко известной в мире благодаря фильму.
— Я читал, что в то время, когда вы участвовали в тамильском сопротивлении, вы играли в уличном агиттеатре. Не могли бы вы немного рассказать о том, что это были за представления?
— Ну это, скорее, представления в народной тамильской традиции: песни, танцы. Совсем не похоже на западный театр. Но все пьесы были связаны с текущей политической повесткой, призывали к освобождению тамильского народа и обвиняли правительство в геноциде.
— А как создавался сам персонаж? Дипан — это в каком-то смысле автобиографическая роль?
— Да, мой персонаж в фильме очень похож на меня, но характер Дипана был создан режиссером еще до нашей встречи, его манеры, его способ выражать свои эмоции — все это было придумано заранее. Я лишь прошел кастинг и придал конкретную, видимую форму режиссерскому замыслу. Работать вопреки личным эмоциям, когда пишешь или играешь, — вот моя теория искусства.
— А как по-вашему, о чем фильм — это такая гуманистическая история о трудностях иммиграции или скорее более абстрактная и универсальная история о насилии вообще?
— Я считаю, что фильм работает на нескольких уровнях. Не нужно сужать проблематику и считать «Дипан» историей ланкийского беженца — и вообще историей беженца из третьего мира в Европе. Это кино показывает обычную жизнь европейских городов и насилие, ставшее здесь повседневностью. Но центральная тема фильма — это то невероятное напряжение, с которым человеку приходится строить новую жизнь. У каждого, буквально каждого беженца есть подобная история крови и слез.
— То есть, когда вы приехали во Францию в 90-х, вы столкнулись ровно с таким же накалом уличного насилия, как в фильме?
— Да, это и тогда, и сейчас происходит каждый день. Закон, полиция — им плевать на безопасность обитателей таких вот пригородов.
— А как вы сами понимаете финал, в котором Дипан и его фальшивая семья попадают в солнечную Англию и сидят там на лужайке, разговаривая по-английски? Это хеппи-энд, счастливое послесловие? Или все же предсмертная галлюцинация героя?
— Для меня финал фильма — это как раз его наиболее реалистический и политически верный эпизод. Тут все ровно как в жизни: для большинства жителей бывших британских колоний, эмигрирующих из своих стран, конечный пункт назначения — Канада или Соединенное Королевство. Даже сейчас в пограничном Кале находятся тысячи беженцев, пытающихся пересечь Ла-Манш. Но, по правде сказать, Англия тоже не очень рада беженцам. Мой личный опыт говорит, что нигде в Европе беженец не может рассчитывать на безопасность и достойную жизнь, пока он — беженец.
— Игра в кино — относительно новый для вас опыт, вы же больше известны в тамильской диаспоре как писатель... Сложно было переключиться с мира слов, литературы на мир кино? Ваши писательские навыки как-то помогли в овладении актерским мастерством или, наоборот, осложняли работу в новом качестве?
— Я уверен в том, что именно мое знакомство с литературным творчеством помогло мне понять, ухватить суть сцен, когда режиссер описывал их. Я бы сказал, что актер, который умеет писать, и писатель, который умеет играть, — это идеальная комбинация.
Понравился материал? Помоги сайту!
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242580Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243470Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202411078Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417662Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418363Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202421038Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421848Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426955Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202427175Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427971