Вечное отвращение

«Неудача гения — это хотя бы интересно, это может привлечь любителей...» — рассуждает Инвестор (Олег Кохан, продюсер фильмов Муратовой) в финале «Вечного возвращения». Самоирония служит индульгенцией много чему, но последний фильм Киры Муратовой не нуждается в таком несколько неловком оправдании. «Возвращение» — это неудача ослепительная, триумфальная, тщательно спланированная и срежиссированная. Недавно я наткнулся на старое интервью, кажется, навсегда застывшего на бегу Рустама Хамдамова (будут ли когда-нибудь закончены его «Рубины»?), которое начинается буквально так «...когда у тебя есть стиль, тебе прощают все, любую ерунду. Фильм Муратовой разрежьте, переставьте куски местами — будет все то же. Никакого смысла, но есть стиль, есть собственное “я”. Всякая ее пустышка с вульгарными псевдоукраинскими речами будет нравиться, потому что она знает “как”». Тогда это утверждение вызывало гримасу вежливой терпимости у многих из нас, но сейчас это — ровно то, что хочется самому сказать по поводу «Вечного возвращения». Новый фильм Киры Муратовой — в чем-то те же хамдамовские «Рубины», безусловный триумф люрекса над историей, стилистики над сюжетом, и не случайно это один из наиболее скрупулезно и демонстративно декорированных фильмов Муратовой. Все эти громоздящиеся и умножающиеся на заднем и переднем планах мотки веревок, эта вечно покосившаяся картина с драпировкой (образ тоже очень показательный — в нем есть фактура, но нет героя)...

Да и сам сюжет «Вечного возвращения», по сути, орнамент — три акта бытовой зарисовки (командировочный приходит к однокурснице за советом, уходит раздосадованный и возвращается снова — еще пару раз) хаотично повторяются в немного разных интерьерах с разными актерами в якобы произвольном порядке кинопроб, иногда — суетливо, заполошно ускоряясь, иногда — вновь замедляясь. Ситуация тупиковая: герой — то ли Юра, то ли Олег — не в состоянии выбрать между Люсей и Людочкой, однокурсница не может дать ему определенный совет, продюсер с потенциальным инвестором, отсматривающие этот материал, не могут выбрать нужный вариант проб, и все это, включая внешний сюжет с поиском денег на завершение начатого фильма, явно не имеет никакого отношения к реальной жизни, в какой-то момент прорывающейся в не выключенную вовремя камеру.

Вечный камбэк постоянно меняющего внешность командировочного, разумеется, совсем не бессмыслен: это на редкость точная иллюстрация того однообразного бытового инферно, которым представляется жизнь после того, как ты ее разлюбил. Фирменное муратовское повторение, долгое эхо, когда-то бывшее способом впустить в картину многоголосье статистов-типажей, превратилось из полифонии в долбежку. Тюк-тюк-тюк — по персонажам, по головам зрителей. Человек — когда-то бесконечно трогательный и беззащитный в своей косноязычной нелепости — окончательно изгнан из кино Муратовой, теперь оно — чистое фрик-шоу, трансляция вечного отвращения. Поэтика Муратовой сегодня мало отличается от поэтики Дианы Арбус. Очарование, граничащее со скукой, равенство всех людей в их нелепом несчастье, которое, в общем, и не имеет никакого значения. Сьюзен Зонтаг приравнивала Арбус к Уорхолу, и в «Вечном возвращении» тоже сквозит холодное и спасительное уорхоловское «И что с того?», универсальный ответ на любой экзистенциальный вопрос. Люди, как банки томатного супа, различаются лишь характером разрывов и царапин на этикетке. Юра или Олег, Олег или Юра, Люся или Людочка, уйти или остаться, этот фильм или следующий, какая разница?

Понравился материал?помоги сайту!