Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242602— Почему ты нервничала перед показом «Да и да»?
— Потому что фильм скромный. Для своих. И вдруг полный зал. Что скажут люди?
— Ты так сразу решила — снять для своих?
— Я уже и не помню, что я решила два года назад. По ощущениям — для себя снимала. Я аудиторию собираю, когда на телике работаю. Мне вроде хватает. А тут — хотелось снять камерное кино с секретиками и шифрами. Я была уверена, что оно будет понятно только мне ну и еще нескольким людям, которые догадаются, про что это. Но многим понравилось. Те, о ком это кино, уходят — исчезают, умирают. И других таких не будет. Я много общалась с рок-звездами — история на самом деле о них. Год назад мы похоронили Горшка — его свобода была из той же серии. В фильме звучит песня «Эпилог» — последняя песня «Агаты Кристи» перед распадом группы.
— Я вообще удивилась, что ты сняла про художников. Я думала, будет про рокеров.
— Ну а как мне было зашифровать послание? Нашла удобную форму. Зачем все говорить напрямую? По-моему, впрочем, никто не понял, что это кино о рок-музыкантах. Может быть, на премьеру придут некоторые адресаты, посмотрим, что они скажут.
— «Да и да» — твой «рок-н-ролл мертв»?
— Получается, что так. Я всем говорю: «Уйду из рок-н-ролла». Теперь я — рыбная котлетка, красивое платье и домашняя халва. Распад группы «Король и Шут» подытожил процесс. Просто не на кого ходить стало. Молодые, пришедшие на это место, — совсем другие, веселье у них другого характера. Два последних года я никуда не ходила. Хотя не сняла плакаты Мэнсона со стен. Висят до сих пор.
— А что-то новое на этих стенах висит?
— Мне подарили много прекрасных картин. Пахом и Дубосарский, например.
— Вспоминаю эпизод нашего совместного веселья — когда с Пахомом крали виски из супермаркета…
— Но я в этом, дорогие читатели, не участвовала! Я ходила вокруг них и говорила: нельзя так делать! (Задумывается.) Я бы сказала, в художественной среде веселье без угара. Художники — другие. У них система самосохранения срабатывает очень хорошо. По крайней мере, у тех, кого я знаю. Художники иначе относятся к деньгам, к быту. Я, наверное, сейчас могу кого-то обидеть, но, мне кажется, среди них много коммерсантов. А среда рокеров — это романтика. Деньги там не имеют такого значения.
(резко меняя тему) А на каких моментах зал смеялся?
— Ну, например, когда герой в стакан мочился и потом пил оттуда.
— А он по-настоящему мочился и пил, представляешь? На пресс-конференции сегодня спросили: что было в стакане, яблочный сок?
— Там же видно, что одним планом снято.
— Это Родионов придумал. Я встала в дверях и не выпускала актера из кухни: «Саша, это очень нужно сделать для меня, молю!» Он молодец, настоящий актер.
— Какие сцены было снимать труднее всего?
— Сцены секса. Некоторые мы снимали по три дня. Мне все не нравилось. Получалась какая-то гей-романтика. Бертолуччи. Я бесконечно меняла свет, добиваясь другой картинки. Мне нужно было вложить в эту сцену пережитое. Вообще все, что происходит с героями «Да и да», вплоть до того, как они двигаются и как их тошнит, я перенесла из жизни. Еще трудной была одна из самых дорогих сцен — когда героиня ведет домой пьяного героя. В этой сцене — весь свет мира. Жаль, что никто пока не заметил сквозной мотив с Васнецовым: герой проходит мимо дома Васнецова, оживающего в анимации; в больнице висит перевернутая «Аленушка». Оттуда же волки. Всегда любила Васнецова.
— Мне запомнился крутящийся матрас во время финальной встречи героев.
— Оператор Сева Каптур вставил крюк в потолок, повесил на него камеру и двигал ее за ниточки. Все снято одним дублем. Мы снимали на рассвете, работали мы по ночам. Я решила не делать второго дубля. Обернулась — группа стояла со слезами на глазах: сцена была последней, и было жаль расставаться. Поскольку затея была некоммерческой, люди работали на энтузиазме, и было романтично.
— Не все рокеры — Сид и Нэнси. Есть еще Оззи Осборн и Шэрон. Буржуазная пара, тридцать лет вместе, пекут оладушки, снимаются в реалити.
— Я хочу так же. Но без реалити. Наверное, наступает момент, когда ты уже не пользуешься собой как источником эмоций. Лопаешься от жира, катаешься как сыр в масле, но все равно снимаешь трагедии. Тогда ты профессионал. Может быть, страдать не обязательно? В сентябре я запускаюсь с «Оле Лукойе»: это черная-черная сказка про мировое зло. Снова про рок-группу. Но — в последний раз. Дальше буду снимать только про принцев с белыми зубами.
— Как у Федора Бондарчука?
— Федя крутой! Это успех и благополучие! Лакшери. Шик.
— Он не просил, чтобы блевали поменьше?
— Он сказал, что на данный момент это мой лучший фильм. Во время съемок мы не виделись вообще. Он же такой занятой. Крутой (смеется).
— Так что после «Оле Лукойе»?
— Буду стремиться к форме. Чтобы было красиво. В сериале «Майские ленты», который выходит на Первом канале, я уже начала двигаться в эту сторону. Для меня сейчас главное — цвета и палитра. Вдохновляют предметы и формы.
— А почему название «Да и да»?
— Не знаю. Не придумали название. А как можно было назвать? Были б мы англоговорящими, я бы назвала его «The rose in my heart». По-русски звучало бы глупо.
— Не глупо. По-детски немножко.
— Ну да. Взрослеть-то не хочется. (Показывает татуировку с сердцем и розой на руке.) Олдскул. Сделала ее на свое двадцатишестилетие. А тут вот юбилей отпраздновала. Как жить с ощущением, что тебе тридцать? Как?
Понравился материал? Помоги сайту!
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242602Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243488Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202411095Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417677Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418378Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202421054Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421863Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426971Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202427192Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427975