Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20243650Четвертый сеанс московской программы «Кино глазами инженера» пройдет в одной из первых построек послевоенного советского модернизма — Дворце пионеров на Воробьевых горах. Странный, весь из себя «заграничный» протомамблкор Герасимова (да, здесь действительно много бормочут между программными репликами) покажут после лекции о советских экспериментах в области жилищного строительства. Зарегистрироваться на показ и лекцию можно здесь.
Режиссер Сергей Герасимов
Начало 70-х. В кадре — приятные люди и современные здания. Негромкие разговоры, смех и скромные светские развлечения — у архитектора Александры Васильевны вечеринка. Среди гостей — молодой архитектор Калмыков. Он знакомится с Марией, ученицей Александры Васильевны. Калмыков требователен и принципиален. Мария тоже. Несколько реплик — и он предложит ей пожениться и уехать с ним в Сибирь — строить новые города.
«Любить человека» замыкает начатый картиной «Люди и звери» цикл публицистических фильмов, в которых Сергей Герасимов попытался дать портрет человека 60-х — 70-х годов. Вдумчивые, проблемные ленты, предназначенные для интеллигентного зрителя. Это не то кино, которое сразу приходит на ум, когда думаешь о советской классике. Более того, это не то кино, которое хочется постоянно пересматривать.
Вроде бы все, что нужно, на месте. На экране остатки 60-х. Какие-то гости говорят по-английски, блестящие люди роняют остроумные замечания, действие прерывается большим документальным фильмом про Мексику, дальше — мультик про борьбу с архитектурными излишествами. Герои дружно смеются. Пожилая дама читает стихотворение по-французски. Все это обычно так здорово выглядит в советских фильмах — достаточно вспомнить «Июльский дождь» или «Заставу Ильича» Хуциева. Но если герои Хуциева кажутся максимально естественными, то у Герасимова сразу бросается в глаза некая нарочитость происходящего в кадре. И шутят, и смеются здесь разом и по команде. Но ведь в жизни так не бывает. Не спасает даже постоянное бормотание, которое должно придать правдоподобие довольно выспренним репликам персонажей.
Для героев того же Хуциева очень важна связь между советской (именно советской) повседневностью и всей предшествующей культурной традицией — от древних греков до немецкой философии. Они уверены, что являются наследниками всей человеческой истории, а потому их реальность одухотворена изначально. Попадающие в кадр иностранные гости или ренессансные картины служат лишь одним из подтверждений этому. Для Герасимова подобной проблематики не существует. Странным образом больше всего происходящее в его фильме напоминает этакую… игру в зарубежное кино. Все его приметы — вечеринки, вилла героев, разговоры на других языках и о путешествиях в другие страны, светская болтовня ни о чем — все перед нами, воспроизведено и расставлено в надлежащих местах. Открывшаяся дверь выразительно делит лицо героя на две части. Французские стихи читаются с особым выражением. Александра Васильевна ходит по квартире как Анна Павловна Шерер по своему салону. Но этот парад никуда не движется. Даже бесконечная рефлексия героев не кажется чем-то настоящим, тем более что, в сущности, «Любить человека» — это обстоятельный рассказ о борьбе хорошего с лучшим.
Так могло бы выглядеть идеальное кино импортозамещения. Все как в Европе, все как у шведов, французов или итальянцев, но только доморощенное. И в этом отношении кинопублицистика Герасимова оказывается странным предком всех этих бесконечных «первых русских блокбастеров» и «первых российских фильмов ужасов».
Но нет худа без добра. Неудачи фильма в глазах истории часто оказываются его достоинствами, и «Любить человека» точно фиксирует слом эпох. Время мечтаний прошло. На их месте — фантазии о комфорте, коттеджах и загранице.
Главный герой «Любить человека», архитектор Калмыков, — новатор, мечтающий строить на Крайнем Севере комфортные дома из стекла. Его прототипами вполне могли быть авторы Дворца пионеров на Воробьевых горах — Игорь Покровский, Феликс Новиков и другие. И показ фильма пройдет в фойе концертного зала с полностью прозрачными стенами.
Это здание — один из манифестов архитектуры советского модернизма и перемен, наступивших в стране в конце 50-х годов. История его появления авантюрна. Во-первых, очень символично, что одним из первых зданий в новом духе стал именно дворец для детей — ведь взрослых перекроить сложно, новые ценности прививать надо с младенчества. Во-вторых, от процесса проектирования сознательно отстранили маститых архитекторов, дав дорогу коллективу из молодых новаторов, — можно сказать, «насадили» новую архитектуру; метод очень советский. Наконец, здание после постройки в 1962 году посетил Никита Хрущев. Генсек высказался одобрительно — и, таким образом, узаконил эстетику модернизма. В общем, счастливое советское детство совпало с детством новой, модернистской, архитектуры.
Как устроен Дворец пионеров? Несколько павильонов с разными функциями выстраиваются, как пионеры на линейке, под предводительством вожатого — концертного зала. Горизонтальная распластанность здания становится метафорой горизонтальных отношений между людьми, наступивших с оттепелью. Площадь перед павильонами иррегулярно пересечена разбегающимися пешеходными дорожками. Это протест против режима взрослых и против режима вообще, символ детской спонтанности. Наконец, в павильонах много стекла, они прозрачны. Детям нечего скрывать, незачем прятаться — но не об этой ли прозрачности мечтали в ту пору и взрослые?
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20243650Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20245178Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202411941Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202418529Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202419192Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202421932Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202422676Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202427796Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202427998Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202428656