Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242309В советское время, начиная годов с 60-х, была мода брать на роль Ленина самых неожиданных актеров, не только лишенных внешнего сходства, но имевших противопоказанное для такой роли амплуа, — например, Калягина или Смоктуновского. Понятно, что требовалось, с одной стороны, стряхнуть нафталин с вечного образа, а с другой, образ был уже настолько вечный, что играть его мог кто угодно. Играли же Гамлета женщины. Ленина-женщины, правда, вроде не было.
Режиссер фильма «Джеки» Пабло Ларраин — чилиец и потому, возможно, не обязан представлять миф о Кеннеди таким, каким его положено представлять американцу. Он может произвести в нем смещения и сгущения, играть с масштабами, в некотором роде проделать работу сновидения. И вот вместо высокой, крепкой и широколицей Жаклин Кеннеди с цепким и хищным взглядом на экране — хрупкая и нервная Натали Портман, маленькая девочка среди солидных мужчин и женщин, угрюмо возвышающихся над нею. Выбор Портман на эту роль не то чтобы шокирует, но сознательно оставляет некоторый зазор между актрисой и историческим лицом, особенно на фоне относительного сходства других актеров со своими персонажами.
Этой Джеки придется постараться, чтобы ее услышали. Она дергает то одного, то другого, больше всего Роберта-Бобби Кеннеди (Питер Сарсгаард), с требованиями, противоречащими друг другу: будет траурная процессия, не будет процессии, нужно срочно переговорить с Ли Харви Освальдом, больше лошадей, меньше лошадей, она зайдет через главный вход в собор, нет, через задний… Она пребывает в хаосе, мучительно пытаясь удержать выскальзывающее из рук… Что? Власть? Влияние? Положение? Она сама не знает. И фильм не помогает ей выбраться из этого хаоса, наоборот, сам им заражается.
Бобби горестно замечает, что они были «просто красивыми людьми» (почти что людьми с прекрасными лицами), но не сделали ничего. Что сделала она? Затеяла ремонт в Белом доме, поменяла мебель, пустила на ветер деньги из федерального бюджета, за что упрекал ее муж. Обставила резиденцию как мебельный салон — так много там всевозможных стульев, кресел, кушеток и козеток. С горящими глазами водила экскурсию, которую снимали телевизионщики, чтобы показать американцам, что это настоящий дом, где живут люди. Ремонт закончила, а муж погиб — почти житейская история. Теперь все эти «мебеля» придется паковать и увозить с собой. Съезжать из дома, в котором как будто и не успела пожить, поэтому в ночь после убийства она спешно переодевается из одного наряда в другой, не выпуская из пальцев зажженной сигареты, красит губы, примеряет ожерелья и кольца, бродит с бокалом в руках из комнаты в комнату, как будто пытаясь в ускоренном темпе, за одну ночь, прожить то, что еще было положено. Бобби Кеннеди знает, что никакого «наследия» от брата не осталось. И она смутно тоже догадывается. У нее остается одно — похороны, но и их она придумывает на ходу, ad hoc. Например, ставит пластинку с любимым мюзиклом и сочиняет, что Америка при Джеке была Камелотом короля Артура... Этот пиар-ход, кстати, приживется. Но окружающие часто оказываются к ней глухи. В фильме история представлена так, будто после гибели Кеннеди перестал интересовать тех, кто бывает в коридорах власти. Как будто его тут же списали, словно его и не было. И Джеки мечется почти как Антигона, хотя условный Креонт, Линдон Джонсон (Джон Кэрролл Линч), пару раз мелькнувший на экране, ничего ей и не запрещал.
Настоящая Жаклин Кеннеди была уверена в себе и знала, чего хочет. Настоящий Роберт Кеннеди в первые часы и дни после убийства лихорадочно изымал и прятал обширный компромат, скопившийся в Белом доме и Овальном кабинете. Настоящего Линдона Джонсона в тот самый день 22 ноября могли снять с должности за коррупцию, но в итоге он стал хорошим президентом и провел реформы, которые Кеннеди хотел осуществить, но не смог. То, чего нет в фильме, вроде бы и пытающемся опираться на историческое свидетельство — книгу, написанную со слов Жаклин Кеннеди журналистом из Life, — можно перечислять очень долго. Убийство Кеннеди — одна из главных исторических тайн Америки. В некотором роде это американский «перевал Дятлова»: как и там, данные на входе никак не сходятся с тем, что получается на выходе. Поэтому это излюбленный материал для теорий заговора, альтернативной истории, спекулятивного fiction и т.д. Но Ларраин даже не пытается играть на этом поле, где и без него хватает народу. Тогда, если не хочешь снимать обычный байопик об иконе стиля Джеки, глянцевый и банальный, ничего не остается, как заземлить историю, крупными планами приблизить к лицам и телам. Нет никакой тайны, заговора, большой политики. Есть женщина в розовом, размазывающая кровь мужа по лицу, ведущая многозначительные и бессвязные разговоры с журналистом и священником, силящаяся что-то доказать миру. Есть растерянность и смятение, которым траурная церемония призвана придать подобающую форму. Но церемония мелькает в эффектных фрагментах, не создавая обещанного катарсиса. Образ так и не застывает, продолжает бессмысленно трепетать. Еще один исторический фильм о невозможности исторического фильма.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242309Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243245Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202410891Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417462Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418174Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202420863Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421643Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426765Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202426982Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427875