10 февраля 2017Кино
153

Длиною в жизнь

Документальный фильм о Рокко Сиффреди — в «Пионере»

текст: Василий Корецкий
Detailed_picture© Emmanuel Guionet

В российский ограниченный прокат выходит документальный фильм Тьерри Демезьера и Альбана Терле «Рокко», наделавший много шума в Венеции. Василий Корецкий — о трагедии, скрытой за 25 см плоти Рокко Сиффреди.

Главное достоинство «скандального» фильма Терле и Демезьера — это камера. Крепкая, экспрессивная, гламурная, придающая профессиональный, «дорогой» вид творящейся в кадре комедии. Именно комедией и выглядит эта амбициозная попытка распознать в трудовой биографии стахановца порноиндустрии житие прóклятого художника.

Традиционный кинонарратив о порноиндустрии строится на утверждении революционного и освободительного характера порно, пережившего золотой век в 70-х, эпоху политических и сексуальных революций и 35-миллиметровой пленки, — и превратившегося в монструозный конвейер в эру HD. Но в истории Рокко нет ничего героического, одно лишь везение и трезвый расчет — в первых же сценах герой сообщает, что пришел в профессиональный секс потому же, почему его тезка из фильма Висконти — в бокс: из-за денег. Маленький Рокко очень хотел помочь маме. Тем более что мама как бы и благословила сына на секс-карьеру: когда Рокко было 10 лет, она застала его за мастурбацией, но не рассердилась, а только ласково улыбнулась ему через окно. Теперь Рокко вырос и каждый день просит у портрета уже покойной матери прощения за грехи.

© Emmanuel Guionet

Тема греха, вполне естественная, если учесть католический бэкграунд актера (можно и без приставки «порно»: помимо порно Сиффреди снимался и в «обычном» кино — разумеется, в характерных ролях), вообще постоянно поднимается в картине. В своем «последнем фильме» (как Алла Пугачева, Рокко постоянно норовит уйти в отставку, но проклятие гиперсексуальности сильнее человеческой воли) Сиффреди даже планирует сцену распятия; крест, правда, с трудом проходит в дверь павильона студии Kink. «Я спал с проститутками, транссексуалами, старухами. Знаете, каково это — заниматься сексом с 70-летней женщиной?» — с фаустианским огнем в глазах спрашивает камеру 52-летний актер. Камера спокойно оглядывает обстановку: добротный дом, счастливая жена, тренажеры, два здоровых и веселых сына-дуболома. Вот и все цветы зла. Семья в курсе бизнеса папы — тем более что жена Рокко, Роза Караччоло, сама в прошлом порноактриса. Бизнес Рокко вообще семейный — оператором в его фильмах выступает двоюродный брат Габриэль Галетта. Бросивший работу в банке ради порно, Габриэль не смог стать актером и теперь держит камеру — не всегда, впрочем, ровно. Раз в момент ответственных съемок («это самая красивая сцена за всю твою карьеру!» — утирая слезу, говорит Габриэль) он даже забывает убрать козырек с объектива, и Рокко с двумя девочками 15 минут трахаются впустую. Сцену нужно переснимать, но актрисы не взяли с собой запасной трикотаж, а этот в клочья разорван Рокко. Выговор.

Приближается день съемок Последнего Фильма, и из Англии прибывает guest star Келли Стэффорд. Габриэль предлагает сценарные решения: приделывать или не приделывать Рокко ангельские крылья? А может, нарядить его священником? Распять на кресте?

© Wild Bunch

Как и авторский коллектив «последнего фильма Рокко», авторы документального байопика Сиффреди всеми доступными им средствами пытаются придать монументальной значительности своему герою. Каждое мельчайшее движение нехитрой мысли Рокко выдается ими за откровение, за манихейский конфликт между небесами и бездной. Крупные фрагментарные планы потных тел превращают участников оргии в подобие скульптурной группы, а «домашняя», но не слишком трясущаяся ручная съемка закулисных эпизодов придает им дополнительной домашней интимности. Однако, несмотря на все эти ухищрения, из живописного кадра не удается изгнать ощущение банальности, заурядности всех участников этого пафосно-сентиментального спектакля. Да, Рокко Сиффреди — не Чиччолина, он далек от любой трансгрессии, и даже его заходы на территорию артхауса (Рокко занимался сексом в двух фильмах Катрин Брейя) не предполагали расширения, так сказать, актерского диапазона. Рокко рекламирует снэки на итальянском телевидении, выступает на фестивале в Сан-Ремо — не самые подходящие занятия для демонического либертена, каким он пытается показать себя в исповеди на камеру. Эмансипация порно, утверждение его равноценности с другими видами шоу-бизнеса сыграли злую шутку не только с Рокко — вспомним недавний конфликт между Стоей и ее экс-бойфрендом Джеймсом Дином: Стоя обвиняла Дина в том, что он заставлял ее заниматься сексом в перерывах между дублями, но если секс на камеру — это такая же работа, как и все остальные, не должен ли этот спор быть также переведен из сферы исключительного, сексуального преступления в общую область трудовых конфликтов? Так же и Рокко, который стоит в туристических парусиновых шортах и пухлых кроссовках перед обнаженной моделью и задает ей вопросы типа «Что так долго мешало тебе понять себя?», больше похож не на отмеченного печатью греха ауткаста, но на персонажа фильмов Ульриха Зайдля, самодовольного бюргера, делящегося с миром своей домашней мудростью. «Мой пенис всегда был моей погибелью. Но это не значит, что я полное ничтожество», — полным трагизма голосом говорит Рокко из-за кадра; другой Рокко в это время молча глядится в свое печальное отражение в зеркале ванной.

© Emmanuel Guionet

Зеркала вообще играют важную, хотя и плохо артикулированную, роль в этом фильме. Зеркала показывают старость, смерть, от которых бегут в мир эксцесса и Рокко, и его несчастный брат, и даже Келли Стэффорд, для которой возвращение в мир порно с ее буколического ранчо с лошадьми тоже оказывается стрессом: разговор по душам о сексе и корнях перверсивности между Рокко, Габриэлем и Келли заканчивается иррациональной отвратительной ссорой. При внимательном просмотре фильм Демезьера и Терле вообще оказывается не про порно и секс, но про страх перед финишной чертой. В фильме, обильно демонстрирующем дубли, кастинги и бэкстейдж порносъемок, Рокко выглядит удивительно антисексуально. Избыток, о котором он говорит как о своем проклятье, — это избыток растраты. Рокко и его девочки выкладываются на площадке, но обязательное условие наслаждения — совсем не разрядка, а, наоборот, эскалация напряжения. Да, проклятье Рокко — не Эрос, как он думает, но Танатос, самоисчерпание до полной, смертельной пустоты — пустоты, которая пока еще выглядит всего лишь как банальность.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320804
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325925