22 июля 2016Кино
168

Кто не понял, тот поймет

Джим Джармуш и его ретроспектива

текст: Дарья Серебряная
Detailed_pictureКадр из фильма «Более странно, чем в раю»

С 27 по 31 июля в московском «Горизонте», питерской «Авроре» и новосибирской «Победе» пройдет мини-ретроспектива Джима Джармуша (поддержать COLTA.RU, купив со скидкой абонемент на всю программу, вы можете здесь). Как выглядят из 2010-х культовые фильмы 90-х — и зачем их смотреть сейчас? Рассуждает Дарья Серебряная.

«В своих картинах он не пытается отобразить жизнь, но и смерти в них нет места, есть лишь остановка, пауза. Живописец синкоп». Так Робер Деснос когда-то описывал работы Мана Рэя. Ровно эти же слова сегодня могут стать исчерпывающей характеристикой фильмов Джима Джармуша. Главный пункт его фильмографии — это уже ложное движение. «Более странно, чем в раю», кино о побеге в мир мечты, который оказывается ровно таким же, что и покинутая путешественниками точка А, сразу отрицает иллюзию движения не только тел в пространстве, но и самого времени (нет ли в этом и парадоксального отрицания самой природы кино?). Бессрочные каникулы на месте, вояж в те края, где нет ни достопримечательностей, ни пляжей — только ты сам и чувство настоящего. Разве не так и мы, идеальные зрители Джармуша, сами сбегали в студенческие годы из Москвы и Петербурга в Крым?

Герои Джармуша — это бунтари без бунта. Не туристы, но и не великие путешественники в духе Пола Боулза. Им известно, что дальше за горизонтом тебя ждет все тот же унылый пейзаж, как будто ты никуда и не уезжал. В их мире, протянувшемся от Кливленда до Флориды (от Будапешта до Нью-Йорка, от Москвы до Петушков), все происходит медленно и неправильно. Бездельники, неудачливые картежники, сутенеры, таксисты и безработные пролетарии — все они если не всегда грустны, то бессменно растерянны. Их цель как будто банальна: быть самим собой каждую минуту и вопреки всем препятствиям, иначе нельзя. Человек в мире Джармуша всегда желает быть самим собой, но при этом всегда принимает правила игры. Его неприкаянность никогда не становится ни предлогом, ни формой бунта против общества, семьи и так далее — даже если он идет «вниз по закону». Поэтому, в отличие от фильмов Годара, Рэя, Формана, да кого угодно из 60-х и 70-х, в кино Джармуша не встретишь Джима Старка, Мишеля Пукара, Трэвиса Бикла или МакМёрфи. Даже живой мертвец Уильям Блейк, чей растянувшийся на два часа последний путь вроде бы ведет туда же, куда и улица, по которой бежит раненый Бельмондо в «На последнем дыхании», движется словно по кругу, одновременно и от судьбы — и навстречу ей. Культовый статус этих фильмов в России 90-х связан именно с этим типом героя, идеально встроившегося в странный, парадоксальный дух того времени — затянувшейся словно навечно паузы перед ожидаемым светлым будущим, бесконечным декадансом, в конце которого — не печальная смерть и разложение, но прекрасная бесконечность. Та бесконечность, которую воспевает «Выживут только любовники», прекрасное саморазоблачение автора, капитулировавшего перед современностью, но не желающего уходить со сцены из-за какой-то идиотской конъюнктуры.

Последняя работа Джармуша, «Патерсон» (фильм вроде бы должен выйти в российский прокат в сентябре), предельно выражает эту простую житейскую философию: смысл жизни — в самой жизни, а вечность — это просто вечное сегодня, здесь и сейчас. Это представление о времени (и о себе) чуждо самой концепции ретроспективы: пересматривая фильмы, когда-то бывшие частью тебя и твоего сейчас, ты рискуешь не то что не узнать себя — но встретить своего юного двойника, что может быть еще страшнее. Впрочем, если спроецировать эйнштейновскую теорию взаимодействий (так любимую героями «Любовников») из мира элементарных частиц на фильмы и зрителей, то может оказаться, что грубое линейное время меняет не только нас, но и любимое нами кино. Кто знает, о чем оно окажется завтра?

 

 

 

 


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320731
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325844