Разговор с невозвращенцем
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 20249183Ровно посередине VI Московской биеннале, чей основной проект проходит в Центральном павильоне ВДНХ, выступить в рамках этого мероприятия приехал бывший министр финансов Греции Янис Варуфакис.
— Почему вы решили принять участие в таком специфическом событии, как Московская биеннале?
— О, вдохнуть воздуха творчества на биеннале — это большая привилегия для человека, над которым тяготеет проклятие быть экономистом. Мир экономики и финансов — бесплодный мир, и возможность сбежать оттуда — это как выйти из тюрьмы.
— Так вы тут отдыхаете и расслабляетесь?
— Именно так.
Я не антипутинист. Антипутинизм — это слишком сильное слово.
— По ряду вопросов и событий вы выступали против политики Путина, и вот сейчас вы на Московской биеннале на ВДНХ — месте, в котором, как предполагается, ставится под вопрос порядок вещей. Вы верите, что здесь в нынешней политической ситуации может быть место для настоящей критики — одновременно антипутинистской и антикапиталистической?
— Абсолютно. Но позвольте кое-что уточнить. Я не антипутинист. Антипутинизм — это слишком сильное слово. Я отношусь очень критично к Путину, но его демонизация на Западе — это то, чему я также противостою. Мы должны быть более разумными и думать о том, что такое быть критичным. Я крайне критичен к тому, что Путин сделал в Чечне, и я его за это не простил. Но, с другой стороны, в том, что произошло потом в Грузии, Путин был полностью прав, а Запад — абсолютно не прав. Я думаю, что и позиция Запада относительно Крыма несостоятельна. Россия была окружена НАТО, когда Латвия, Литва, Эстония и другие страны были включены в альянс. И для России это было оскорблением, а также близко к нарушению договора между Рейганом и Горбачевым. И в этом Путин тоже был прав. Поэтому я никогда не придерживался курса на демонизацию Путина. И я боюсь, что русским придется страдать от ужасных последствий этого процесса, последствий, которые они не заслужили.
Поэтому я верю, что пространства вроде этого дают нам надежду на существование другого, разумного критического подхода, не принимающего одну или вторую сторону (России или Запада. — Ред.) и позволяющего людям из Европы и России собраться и разработать более сложную оптику, с помощью которой они могут взглянуть на мир, на политику, быть критичными, но не демонизировать.
Не нужны армии, не нужны деньги — искусство куда сильнее.
— Но ведь сфера современного искусства, как и область гуманитарных наук, довольно слаба. У художников нет ни банков, ни танков.
— Да, но, знаете, искусство крайне опасно для системы. У него есть уникальная сила сконцентрировать умы граждан на реалиях их жизни, которым без искусства не хватает вещественности. Чтобы люди переосмыслили свое существование, им нужна поддержка. Поэтому всего лишь одна картина или рисунок может привести к революции. И поэтому же власти всегда боялись искусства и одновременно пытались апроприировать его потенциал для своих целей. Это как с религией, она ведь тоже может быть революционной — Христос изменил все в Палестине своего времени, потому и умер на кресте. Но опять же: точно так же религия может стать апологией для истеблишмента, механизмом легитимации для режима. Не нужны армии, не нужны деньги — искусство куда сильнее.
— Значит, вы здесь не только чтобы отдохнуть, но и для того, чтобы изменить мир?
— Нет, это было бы слишком грубо. Не думаю, что я нужен кому-то в этом месте, чтобы устроить революцию или что-то вроде того. У меня скромная роль: я прочту лекцию, поучаствую в дебатах, прочувствую это, прислушаюсь к людям и внесу в происходящее немного, совсем крохотную свою долю критического мышления.
— Вы будете говорить об экономике?
— Нет, о социальных отношениях. Финансовые вопросы меня совершенно не интересуют — ни деньги, ни биржи. Мне плевать на ту или на эту компанию, плевать на стоимость акций, поднимающуюся или снижающуюся. Существует финансовая матрица, которая влияет на то, как живут люди. Биржа может разрушить их жизни, сделав их безработными и бездомными. Меня интересуют люди.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 20249183Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202410360Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202413371Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202414400Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202418973Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202419778Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202421515