21 мая 2015Искусство
101

Снимай — монтируй — отпускай

Елена Коптяева — об искусстве и о себе

текст: Сергей Гуськов
Detailed_pictureЕлена Коптяева. Идеальный сгиб. 2013. Кадр из видео

В ЦВЗ «Манеж» открывается персональная выставка Елены Коптяевой «Развернутое пространство» — второй проект в рамках серии выставок «Отцы и дети», организованной совместно с центром культуры и искусства «МедиаАртЛаб» и галереей «Триумф». COLTA.RU решила рассказать читателям о художнице.

«Искусство для меня — поле эксперимента, меня всегда это устраивало, и пока это устраивает и кого-то еще, кто зовет меня делать выставки. Если этого не будет происходить, я не буду форсировать этот процесс. То, что я художник, — временное явление. У меня нет этой самоидентификации, которую пытаются закладывать в разных школах, — рассказывает Елена Коптяева. — Первоначально я училась в Экономической академии, из меня пытались сделать ресторатора. Потом занялась видео, ушла в документальную среду, пыталась поступить в киношные вузы, но поняла, что там скука страшная. Потом попала в Школу Родченко, познакомилась с Кириллом Преображенским и Антонио Джеузой, увлеклась видеоартом». Потом была Открытая школа «Манеж/МедиаАртЛаб», в которой Коптяева училась последние два года; ее дипломный проект можно было увидеть недавно на выпускной выставке школы в «Рабочем и колхознице».

Художница говорит, что сначала делала документальные и полудокументальные проекты, работала с людьми, а потом занялась видеоинсталляциями: «Не знаю, когда произошел этот переход — видимо, это образовательный момент: ты насматриваешь критическую массу видеоарта 1960—1970-х годов, а Джозеф Кошут тебе говорит, что идея превалирует, давайте-ка занимайтесь ей». Отчасти этот переход совпал с окончанием обучения в Школе Родченко, где царствует видеоарт, и поступлением в школу «МедиаАртЛаб». На вопрос о связи между сменой школы и изменением художественных практик Коптяева отвечает: «Именно потому, что у меня произошел этот переход, я выбрала другую школу».

Елена Коптяева. Длина волны. 2013. Кадр из видеоЕлена Коптяева. Длина волны. 2013. Кадр из видео

«Я ничего не исследую — я пытаюсь регистрировать», — заявляет Елена. Действительно, в какой-то момент от слова «исследование» стало рябить в глазах в пресс-релизах и текстах об искусстве. Вообще художественное сообщество очень часто живет как рой, в котором на движения отдельных представителей влияет воздействие остальных. Коптяева, конечно, тоже нередко участвовала в коллективных проектах, но, насколько кажется извне, она в большей мере замкнута в своих работах, чем те, с кем, например, она училась. Когда мне впервые рассказывали про художницу, мне так ее и представили: «Лена не тусуется, занимается своими делами». Имелось в виду в том числе художественное роение: группы, тусовки, взаимовлияние (хочу заметить, что ничего против таких практик не имею, просто это разные способы существовать в искусстве). И потом я увидел, что это так: она старается делать работы без оглядки на произведения художников своего поколения, без подмигиваний коллегам и решения каких-то общих задач. И это важно, потому что про художественные школы — что про Школу Родченко, что про ИПСИ, что про школу «МедиаАртЛаб», что про «Базу» — говорят: там формируется некое сообщество, в котором, как в питательном бульоне, возникают работы. Коптяева, хотя волей-неволей туда и включена, делает усилия, чтобы дистанцироваться от такого влияния.

«Это как раз та ситуация, когда школы оставляют сильный след, — рассказывает она. — Приходишь на выставку того или иного выпускника и сразу видишь: ну да, это Школа Родченко или “МедиаАртЛаб”. И когда ты это осознаешь, то думаешь: нужно ли тебе это или нужно формировать свое собственное высказывание? Приходится лавировать. Как с людьми, я с другими студентами обеих школ много общаюсь, но в художественном плане мне чисто психологически мешает, когда ты ходишь, с кем-то советуешься; я лучше сделаю ошибку, чем идеальную работу, которая будет так сделана, что понравится всем окружающим».

Елена Коптяева. Замещение. 2015. Кадр  из видеоЕлена Коптяева. Замещение. 2015. Кадр из видео

Говоря о своих последних работах, Коптяева выделяет основной сюжет, интересующий ее. Художнице важно, как сочетается то, что мы непосредственно видим, и то, как формируется наше восприятие: «Это ведь не непосредственное видение, накладывается информационная среда — большая совокупность данных. Мы, конечно, имеем некое представление о среде, в которой существуем, и с этим работаем, но мы не всегда можем адекватно оценивать, что когда на нас влияет. Очень много потоков данных, но выбираем всегда какой-то один — нет полной картины, хотя, казалось бы, у нас столько технологий и средств».

Возвращаясь к своей персональной выставке, Коптяева рассказывает, как произошел сдвиг в ее творчестве в связи с темой невозможности непосредственного видения: «У меня там есть работа — ее первую на выставке показывают — переходная от видеоарта к чистой идее, к таким вещам, где нет прямой, линейной нарративности, но есть некие симптомы окружающего нас пространства: это просто видеокартины, которые ты можешь воспринимать независимо от своего опыта, образования, языка, которым владеешь». Во многом к этому ее подвел опыт документалистики, в котором была определенная недостаточность: «В какой-то момент мне стало не хватать прямой передачи, потому что, естественно, документ в наше время невозможен, есть определенная обусловленность, постоянное внешнее влияние. Видео — быстрое медиа, мы только что-то осознали, и это уже переходит в другую область. А через такие инсталляции, где немножко внедряешься в изображение — ты можешь привносить туда графику, совмещения, можешь управлять разными уровнями этого пространства, по идее плоскости, — удается задавать своеобразную глубину».

«Но, может, то, что я сейчас делаю, уже давно устарело и все это напрасно», — смеется художница.

Елена Коптяева. Конструкция. 2014. Кадр  из видеоЕлена Коптяева. Конструкция. 2014. Кадр из видео

Ее личный, произошедший пару лет назад, переход от документалистики к видеоинсталляциям без особого повествования, по словам Коптяевой, был связан еще и с тем, что она захотела «говорить об общих процессах, а не о личных историях, которые всегда присутствуют в документалистике, превалируют там». Но ничто не вечно. «Сейчас как раз я возвращаюсь к ним, — говорит художница. — У меня прошел этап создания безумных, сложных многоканальных инсталляций. Мой проект на дипломе в “МедиаАртЛабе” — это путь обратно к человеку, к личной истории. Я сейчас делаю много проектов с общественными организациями, с “Мемориалом” — они, может быть, не существуют на территории искусства, но так или иначе влияют на это возвращение».

Впрочем, личная история — не всегда история человека, но иногда и вещей или пространств. «Конечно, — соглашается Елена, — у нас же тоже есть события или объекты, которые как-то функционируют, иногда без ведома человека». Например, Москва-река, вернее, виды на нее с Патриаршего моста, появляющиеся в нескольких работах. «Река у меня везде, — говорит художница. — На нынешней выставке много планов, где фигурирует кусочек реки. Сначала я работала с тем, что мы видим, просто как с плоскостью, с тем, с чем дальше можно работать, с тем, что можно наполнять и изменять. И просто так получилось, что появилось такое место, где в принципе можно снимать все что угодно. Ты используешь это изображение не как носитель неких смыслов, а как материальность изображения. В этом смысле мне было не важно, река это или дорога. Просто так совпало, что большинство моих работ — то, что мы видим, плоское, не имеет в себе никакой глубины, и только под воздействием сложного опыта, который у нас есть, оно наполняется для каждого человека своим содержанием».

Елена Коптяева. Поверхность. 2014. Кадр из видеоЕлена Коптяева. Поверхность. 2014. Кадр из видео

Случайна ли эта точка наблюдения? Елена говорит, что специальной привязки к месту нет: «Мне просто был нужен популярный городской пейзаж. Когда ты делаешь работы, где что-то дополняешь или изменяешь, у тебя всегда должна быть какая-то точка входа для зрителя. В данном случае это понятный каждому человеку вид, на который можно посмотреть и начать искать другие хитрости, которые художник мог заложить, а мог и не заложить туда». То есть речь идет об изображении, хорошо нам известном, но абсолютно стертом в нашем восприятии: «Я помню, что у меня по выставке (имеется в виду первая коллективная выставка студентов школы «МедиаАртЛаб». — Ред.) ходили ребята и пытались понять, что же там еще изменено, кроме реки. То, что я заменила один элемент, привело к цепной реакции — человек начинает цепляться, работать со своими стереотипами, у него начинает работать внимание».

Коптяева поясняет, что это за точка входа. По ее словам, это некое «бытовое поле: вид из окна на новостройку в спальных районах или бесконечная череда бетонных заборов, вид на Москва-реку или человеческое лицо. То, с чем мы сталкиваемся постоянно, но на чем совершенно не фиксируется внимание». При этом она говорит, что цель этой уловки — не привлечение внимания зрителя к самим работам: «Я пытаюсь вернуть внимание зрителя к окружающему пространству, чтобы он понимал, как формируется представление о его окружении; что, когда он видит туристический центр Москвы, это не просто Красная площадь со звездочкой, а вся плотность информационного потока, который связан с этим местом».

Елена Коптяева. Длина волны. 2013. Кадр из видеоЕлена Коптяева. Длина волны. 2013. Кадр из видео

Несмотря на некоторое возвращение к тому, чем Елена Коптяева занималась первоначально, она все же считает, что чрезмерно долгоиграющими историями — такими, как диплом в Школе Родченко, например, — она больше заниматься не будет. Теперь ее интересуют «быстрые» проекты, а потому ее кредо сегодня: «Снимай — монтируй — отпускай, тебе это больше не принадлежит».


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320806
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325928