3 июня 2016Искусство
145

Функциональность с совами

Как будет выглядеть Москва, когда все снесут

текст: Анна Шевченко
Detailed_picture 

Несмотря на протест горожан и архитектурной общественности, в Москве снесено здание Таганской телефонной станции. Лаконичный дизайн конструктивистской постройки не удовлетворил экспертов Мосгорнаследия: по словам представителей комиссии, отказавшейся признать объект памятником, здание являет собой образец «нефункционального функционализма». Как конструктивизм лишился функциональности и что приходит ему на смену, попытаемся понять из истории сноса.

Узкие вертикальные окна-прорези, выходящие на фасад, спроектированы с расчетом на освещение, не перегревающее оборудование; для сотрудников предусматривался отдельный блок. Но для работы телефонной станции больше не требуется целое здание, а участок расположен на престижном Покровском бульваре — судьба постройки решена.

Поначалу, впрочем, речь шла о приспособлении: в 2012 году Градостроительно-земельная комиссия утвердила частичное перепрофилирование телефонных станций под гостиницы. К тому времени компания «МГТС» уже избавилась от принадлежавших ей 195 зданий, продав их финансовой корпорации «Система». Об адаптации вскоре забыли: в 2015 году была снесена АТС на Серпуховском Валу, а на месте Таганской станции возник проект апарт-отеля в виде семиэтажного сундука с декоративными совами и парковкой.

Но проблема глобальнее — у Москвы нет ясной стратегии сохранения наследия, где было бы сформулировано, что, зачем и как мы сохраняем.

В признании памятником оригинального здания 1929 года было отказано — конструктивизм в сознании обывателя (и комиссии Мосгорнаследия) до сих пор ассоциируется с безликой коробкой, вот и Марат Хуснуллин призывает оставить пару кварталов «как памятник того, чего нельзя строить». Но проблема глобальнее — у Москвы нет ясной стратегии сохранения наследия, где было бы сформулировано, что, зачем и как мы сохраняем. Концепция, разработанная Мосгорнаследием в 2011 году в рамках программы «Культура Москвы», вряд ли может выступать в роли стратегического видения — она написана бюрократическим языком, ставит ряд проблем, но не содержит ни механизмов регулирования, ни подходов к работе с наследием. А главное, концепция не предполагает совместных действий государственных органов и общественных организаций — таким образом, к вынесению важнейших для города решений общественность не допускается. Кстати, в отличие от других подпрограмм, концепция Мосгорнаследия с тех пор не актуализирована.

Соответственно можно сколько угодно вспоминать о том, что мировая практика знает немалое количество примеров, когда смена функции давала новую жизнь постройке, — при наличии дыр в законодательстве и в отсутствие работающих механизмов решающее место занимают интересы собственника. Сейчас памятник с точки зрения инвестора — это зло. Исключением выступает индустриальный фонд, который научились приспосабливать под современные нужды. И все же основная часть коммерческой недвижимости в Москве воспроизводится по устоявшимся схемам и не подразумевает сохранения или реновации исторических объектов, расположенных на территории.

Проект апарт-отеля «Резиденция на Покровском бульваре» на месте здания Таганской АТС, арх. «Мезонпроект»Проект апарт-отеля «Резиденция на Покровском бульваре» на месте здания Таганской АТС, арх. «Мезонпроект»© «Лидер-инвест»

Эстетическим эквивалентом интересов собственников, помноженных на вкусы чиновников, выступает провинциально-купеческий лужковский стиль, наводнивший столицу в 1990-е и начале 2000-х. Стилистика колониального постмодернизма поразила многие постсоветские страны с приходом рынка, но наиболее ярко она проявила себя в недавней трансформации центра македонского Скопье, где псевдоисторические фантазии доведены уже до полного абсурда, а подлинное наследие проигнорировано. Не секрет, что выбор нового образа столицы Македонии определился под влиянием вкуса премьер-министра страны, и над нелепыми статуями уже отсмеялся весь мир. В Москве эта оголтелая рыночно-чиновничья архитектура с уходом Юрия Лужкова, казалось, подрастеряла позиции, но, как мы видим, не ровен час вернется: на очереди снос конструктивистского квартала «Погодинская» с возведением элитного комплекса в лучших традициях лужковской эпохи. Более того, вкусовые предпочтения столичного руководства распространяются и на другие сферы городской жизни: Юрий Михайлович боролся с трамваем, а Сергея Семеновича раздражают троллейбусные провода. Интересно одно — с чем в итоге останется город?

Итак, функциональность в московской ситуации означает расчистку места для коммерческого жилья с заменой истории ее эрзацем. Это вполне в логике спекулятивной экономики современного девелопмента, нацеленной не на социальные нужды, а на умножение капитала путем строительства элитных жилых комплексов, офисов и торговых центров. Очевидно, что люксовые апартаменты, если их появление никак не регулируется, будут возникать повсеместно, и каких только сов мы не увидим. А что если интересы застройщиков и вкусы чиновников окончательно победят? Представим на секунду, как будет выглядеть новая реальность.

Проект «Донстроя» на месте квартала «Погодинская», монтаж Александры СеливановойПроект «Донстроя» на месте квартала «Погодинская», монтаж Александры Селивановой

В продолжение лужковской концепции Москвы как грядки для урожая место социальных и культурных объектов занимают проекты, обещающие наибольшую финансовую выгоду. Из образцов советского авангарда сохранился дом Мельникова туда водят иностранцев, несмотря на аварийное состояние, здесь же продаются открытки с утраченными зданиями. В элитных комплексах, возводящихся в сжатые сроки, заселена треть площади остальное находится на перепродаже, поэтому новые здания выглядят нежилыми. Архитекторы, угождая вкусу чиновников, соревнуются в вычурности фасадов. Множатся сталинские высотки. На месте Шуховской башни возвышается офисный блок, сгоревшую библиотеку ИНИОНа компенсирует торговый центр. Продолжается приватизация публичных функций — бывшие советские кинотеатры совмещают в себе супермаркет и парковку. Станции метро возникают не там, где есть спрос, а там, где согласована застройка территорий. Прогрессирует смысловой разрыв между центром и периферией: центр пестрит развлечениями, а спальные районы, где проживают 80% населения, монофункциональны и унылы.

Множатся сталинские высотки. На месте Шуховской башни возвышается офисный блок, сгоревшую библиотеку ИНИОНа компенсирует торговый центр.

Примыкающий к Москве пояс застроен чудовищного качества многоэтажками. Торговые центры заменяют общественное пространство. Этот разрыв усиливается разрывом физическим: окраины отрезаны от города транспортными заторами, дороги не соединяют, а разделяют. Сэкономленные на социальных объектах денежные потоки перенаправляются на строительство эстакад, щупальца которых рассекают эти районы изнутри. Фрагментация достигает предела, когда город перестает быть единой системой и распадается на замкнутые ячейки, где и проходит жизнь горожанина. Эксперты заняты консультированием застройщиков, как обойти закон. Специальное приложение уведомляет об упущенных публичных слушаниях, просроченных голосованиях и решениях, принятых за закрытыми дверями. Можно отправить петицию за сохранение существующего положения вещей.

Не слишком ли мрачная картина? Впрочем, следует отметить: многое из этого присуще не только российской столице. Теперь уже бывший мэр вроде бы благополучного Лондона, харизматичный Борис Джонсон, на протяжении своего правления нещадно критиковался за потакание девелоперам, снос муниципального жилья и удорожание общественного транспорта. Но если в Британии рупором критики сомнительных решений властей служит влиятельная газета The Guardian, то московская общественность сильно удивилась, когда пара городских изданий поддержала попытку сохранить здание АТС.

Есть и изменения — в основном они связаны с переносом фокуса внимания с застройки на территории общественного пользования. Всего шесть лет назад, в 2010-м, Петр Палыч Бирюков собственноручно сметал уличные столики кафе, комментируя вполне искренне: «Мы не в Европе — мы в жопе». Сегодня сайт мэрии сообщает: число летних веранд выросло на 25%. Мы уже какое-то время создаем комфортную среду, удобный город и уважаем пешехода. Мы — культурные люди. Давайте еще немного постараемся и сделаем так, чтобы в комфортном городе уничтожать конструктивизм ради низкокачественной подделки под старину было бы стыдно и немодно.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320731
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325844