Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242309В прокате — новый фильм Александра Зельдовича «Медея». Писатель Олег Радзинский написал о нем небольшой текст.
Что отличает бога от человека? Бессмертие. Все остальное — производное этого отличия, потому что если у человека, как и у бога, впереди вечность, он сможет овладеть и знанием о мире, открытым богу, и способностью преображать мир своей волей.
Каждый человек в определенный момент осознает собственную смертность и становится перед выбором — как с этим жить. Преодолеть экзистенциальный ужас перед смертью, перед преходящестью можно двумя способами: смириться — удел большинства, или преобразовать мир, оставив на нем след как залог своего бессмертия.
Но есть и третий способ: стать богом. Этот способ выбирает героиня фильма Александра Зельдовича «Медея». Мы так и будем ее звать — Медея.
Для Медеи Зельдовича мир разрушается, когда она понимает, что любовь не вечна — так же как разрушается мир человека, когда он понимает, что жизнь не вечна, что наступит момент, когда он обратится в прах, в отрывочные, всё более редкие воспоминания о нем близких, в его фотографии, хранящиеся в дальних ящиках и подчас вынимаемые на свет. Так и любовь ее возлюбленного Алексея к ней должна пройти и обратиться в воспоминания о былом счастье. Но Медея отказывается с этим смириться: ее любимый должен любить ее, и только ее, и любить вечно. Как готова любить она. Потому что вечная любовь — залог вечной жизни.
Как бог Ветхого Завета требует единоверия — в себя, так и Медея требует от Алексея единолюбия. Когда его любовь заканчивается, она готова вернуть эту любовь, невзирая на цену, невзирая на мораль, точно так же как боги не руководствуются человеческими представлениями о счастье и справедливости, ибо эти представления человеческие, и к ним самим не относятся. Боги убивают своих и чужих детей, требуя подчинения им и прославления, боги ревнивы, и так же ревнива Медея: любовь Алексея принадлежит ей. Он принадлежит ей. Навечно.
Тема обретения Медеей бессмертия, трансформации от человека к богу, подчеркнута в фильме ее смертью каждый раз, когда она достигает оргазма. Медея умирает, достигнув апогея, как умираем все мы, достигнув своего апогея, но она возрождается — вечно живущая. Как и положено богу. Бесконечная череда случайных партнеров нужна ей лишь для того, чтобы испытать — в очередной раз — ту полноту чувства, которое она дарит только одному — своему избранному, Алексею. Любовники нужны для ощущений, которые Медея преобразует в чувство и наполняет им себя как эликсиром бессмертия. Оргазм — смерть — воскрешение. Путь от человека к богу.
Медея преодолевает временность, отпущенную нам в этом мире, впуская мир в себя и становясь пустотой. Она впускает в себя бесконечных мужчин, не оставляющих в ней следа, потому что ее ничто не может заполнить: пустота не может быть наполнена. Пустота — космический вакуум, которому ничто не тождественно: ни мораль, ни семья, ни религия. Пустота организована вокруг себя самой и является своим же центром — центром самоздания, и оттого ей не нужен мир. Ей нужна лишь она сама. Медея Зельдовича — вселенная, пустая и бесконечная. В ней есть всё, ибо она — единственный субъект, все остальные — объекты ее действия. Включая любимого. Как и бог — единственный субъект созданного им мира.
Тинатин Далакишвили, играющая Медею, передает это состояние с поразительной точностью: она — единственная настоящая в мире ненастоящих. Ее мужчины пытаются казаться кем-то еще: мелкий ловелас, рисующий бездарные графити на стенах ночного клуба и объявляющий себя «израильским Бэнкси»; безумный француз Бернар, верящий, что он наследный Король Иерусалима, и такой же безумный то ли солдат, то ли непонятно кто Омер, утверждающий, что он сотрудник «интуитивной разведки». Медея проходит через них, как свозь тени в подземном мире Аида, где она — единственная живая, забирает у них свое бессмертие, умирая и возрождаясь, как на протяжении тысяч лет это делали ее предшественники — боги восточного Средиземноморья: Дионис, Адонис, Озирис, Тамуз, Христос. Их смерть и воскрешение — отражение культа плодородия: зерно погребают в земле по весне, и оно воскресает по осени, дав новые ростки. Вечная жизнь, цикл, неподвластный тлену. Так и Медея в исполнении Далакишвили неподвластна смерти: отстраненная, уже не здесь, преступившая все человеческие законы, оттого что человеческое — бренно. Все, что ей нужно от своего избранного, — его любовь. Как и богу Ветхого Завета нужны любовь и поклонение избранного им народа. Эта связь прослеживается в удивительной творческой интуиции Зельдовича, перенесшего греческий миф в Израиль.
Богам быть богами не трудно: они уже боги. И всегда ими были. Медея Зельдовича родилась девочкой в провинциальном российском городке. И сделала себя богом. Это много труднее.
Зельдович подчеркивает параллель между своей Медеей и богом простой метафорой: как бог Ветхого Завета убил своего сына из-за любви к людям, так и его Медея убивает своих детей из-за любви к Алексею. И так же как бог — недоступный, недосягаемый — убив своего сына, кричит нам о своей любви, так и Медея кричит Алексею о своей любви через непреодолимую пропасть Иудейской пустыни.
В греческом мифе боги не наказывают Медею за убийство детей, а, наоборот, спасают, послав повозку, запряженную драконами, которая уносит ее на небо — в обитель богов. Преступив человеческое, она становится равной богам, ибо только так и можно стать им равной. И в фильме Зельдовича Медея пропадает из мира: ее нигде нет. Она исчезает, улетев, унесясь в небеса. И как мы, люди, на протяжении тысячелетий ищем бога, так и Алексей теперь обречен потратить свою жизнь на поиски исчезнувшей Медеи.
Быть богом не трудно. Нужно лишь отказаться от лишнего. Отказаться от человеческого.
Быть богом не трудно. Только нужно ли.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20242309Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20243246Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202410891Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202417463Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202418174Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202420863Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202421643Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202426765Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202426982Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202427875