28 января 2016Наука
1249

«Дать попробовать быть учеными»

Зачем европейским профессорам-биологам 80 российских школьников в Барселоне

текст: Борислав Козловский
Detailed_picture© Школа молекулярной и теоретической биологии

Представление о том, что проходят по биологии в девятом классе, дают разнообразные решебники, которые Google обнаруживает десятками. На уроках отвечают на вопросы тестов (что такое саморегуляция, что такое гомеостаз) и подписывают мышцы человека на диаграммах.

А еще девятиклассники могут ставить эксперименты над раковыми клетками, править ДНК у бактерий, работать с плазмидами и проводить бесклеточный синтез белка. Просто это делают не в школе и не в России. Школу молекулярной и теоретической биологии (ШМТБ) для старшеклассников в этом году проводят в Барселоне со 2 по 16 августа. Старшеклассники будут практиковаться в лабораториях нескольких испанских университетов и исследовательских институтов. А объяснять им, как правильно обращаться с плазмидами и раковыми клетками, будут несколько профессоров биологии из Европы и России.

Для участников школа бесплатная. С 2012 года, когда ее впервые провели в Подмосковье, ШМТБ поддерживал фонд Дмитрия Зимина «Династия», который в 2015 году был объявлен иностранным агентом и закрыт. Сейчас школу поддерживает Zimin Foundation.

До 1 февраля включительно школа принимает заявки от старшеклассников.

COLTA.RU поговорила с научным руководителем ШМТБ — профессором Федором Кондрашовым, молекулярным биологом, который руководит лабораторией Центра геномной регуляции в Барселоне.

— Как соотносится то, что делают у вас девятиклассники, со «взрослой» наукой?

— Наука, которую дети своими руками делают, — она по уровню сложности для продвинутых студентов или даже начинающих аспирантов. Когда мы приглашаем ученых руководить лабораторией в летней школе, наш основной критерий — чтобы самим ученым этот проект был интересен с научной точки зрения. Чтобы то, что дети делают, имело для них какой-то научный смысл. Это отличает нас практически от всех других школ по всему миру. Мы стараемся не гнаться за красочностью эксперимента. Даже за тем, чтобы он обязательно получился.

Володя Катанаев из Института белка испытывал с детьми разные экстракты растений — измерял силу ингибирования этими экстрактами роста раковых клеток. Это была такая подготовительная работа, чтобы понять, с какими экстрактами стоит работать дальше, а потом начать выделять из них вещества, имеющие антираковую активность.

Лена Алкалаева, работающая в Институте молекулярной биологии в Москве, ставила у нас эксперимент по бесклеточному синтезу белка. Этот бесклеточный синтез — передовая техника, которая есть буквально в нескольких лабораториях мира.

Школьник, который сидит в девятом классе и думает: «Я хочу стать биологом», — сможет делать то, что делает настоящий исследователь, в лучшем случае через восемь лет. Мы хотим дать им возможность попробовать себя в роли ученого сейчас.

— А с какими-нибудь совсем свежими открытиями и методами — вроде метода точечной правки генома CRISPR, объявленного Science в прошлом году «прорывом года», — школьники работают?

CRISPR пока еще никто не использовал, но это довольно простая техника. Поэтому как только он кому-нибудь понадобится — он, я думаю, у нас будет.

— Зачем вы сами решили организовать летнюю школу?

— Потому что она в каком-то смысле моделирует то, как я сам пришел в науку. Мне не особенно интересна была биология в школе. Она мне сравнительно легко давалась, но особого интереса я не чувствовал. А ученым я стал, потому что довольно рано — благодаря родителям и Евгению Кунину (самый цитируемый биолог из России, с 1991 года работающий в США. — Ред.) — я попал в настоящую исследовательскую атмосферу, которая сама мне, собственно, и понравилась. В Корнелльском университете, в лаборатории моего отца (профессора Алексея Кондрашова. — Ред.), мне дали позаниматься простой генетикой дрозофилы. Это был девятый-десятый класс.

Лучший способ помочь детям понять, нравится им заниматься наукой или нет, — это просто дать попробовать. Школьник, который сидит в девятом классе и думает: «Я хочу стать биологом», — будет делать то, что делает настоящий исследователь, в лучшем случае в магистратуре. Это еще только через восемь лет.

Мы делаем этот проект для школьников, а не для студентов, чтобы детям, которые действительно заинтересованы в карьере ученого, дать возможность попробовать себя в этой роли за пять, за шесть, за семь лет до того, как у них такая возможность появляется в рамках существующей системы образования.

Дети теряют свои предубеждения: что все ученые — мужчины, или что все ученые — бедные, или что все ученые — какие-то занюханные или замученные люди.

— В качестве вступительного экзамена вы устраиваете что-то вроде Всероссийской олимпиады по биологии?

— Школьник отвечает на пару вопросов. Первый вопрос — это что ему интересно в науке. Второй — зачем он хочет попасть в школу. Наша приемная комиссия честно читает все ответы и рекомендательные письма. Мы заинтересованы в том, чтобы к нам в школу шли дети с периферии, и не хотим устраивать формальный экзамен по биологии. Потому что понятно, что тогда детям, которые учатся в специализированных школах в Москве, будет гораздо проще к нам попасть.

— Правда ли, что для ученых ШМТБ — это такой способ присмотреться к будущим аспирантам и постдокам?

— Скорее, это для детей способ присмотреться к ученым. Дети теряют предубеждения, которые могли у них сформироваться по поводу ученых раньше. Что все ученые — мужчины. Или что все ученые — бедные. Или что все ученые — какие-то занюханные или замученные люди. При контакте с живыми людьми, которые руководят лабораториями, складывается гораздо более разумный и более правдоподобный взгляд на вещи. И еще дети получают модель для подражания.

— Помогает ли летняя школа сдать ЕГЭ по биологии и поступить на биофак МГУ?

— Мы формально — и неформально — не взаимодействуем ни с какими университетами и не собираемся это делать. Наш проект совершенно от всего этого независим. От поступлений, от экзаменов, от ЕГЭ, от олимпиад. Многие наши выпускники поступают в хорошие вузы, но мы не знаем, оттого ли это, что они сами по себе такие замечательные и поступили бы без нас, или же участие в нашей школе каким-то образом им помогает.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319761
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325174