Эмбарго на любовь

Моторола легко согласился

Любови Коваленко 27 лет, до войны она была менеджером ресторана. Любовь жила и работала в Донецке, а ее семья — на «оккупированной сейчас территории», как говорит она сама. В мае 2014 года Любовь решила вступить в «народное ополчение».

Я изначально следила за всем происходящим в Киеве и на Майдане. Меня эта ситуация возмущала. Но 2 мая, после казни людей в Одессе, ненависть к укропам заставила взять в руки оружие. Я приняла решение вступить в ополчение, позвонила по телефону (в пункт мобилизации). Узнала, что нужно брать с собой на войну, и записала себя и своего жениха, Женю, на выезд в Славянск на следующий день.

Женя не знал, что невеста записала его в ополчение. Он тоже не поддерживал Майдан и «украинский переворот», они вместе ходили на митинги к Донецкой областной администрации, собирали гуманитарную помощь. Любовь писала списки необходимых вещей у себя на стене «ВКонтакте»: от скотча до бензина для генераторов. Потом они вместе относили вещи к зданию администрации.

Я была уверена, что он будет не против вступить в ополчение. Так что, когда он пришел домой, наши сумки были уже собраны. Завтра нам нужно было ехать в Славянск. Тогда Женя меня, мягко говоря, огорошил. Он сказал, что никуда не поедет, потому что на войне опасно и можно погибнуть. Так я поняла, что чуть было не вышла замуж за труса — наша свадьба должна была состояться уже скоро. Благодаря войне Бог отвел меня от несчастливого брака. В тот вечер я просто полностью разочаровалась в этом человеке и не видела смысла его уговаривать. Невозможно сделать из труса храбреца и героя.

В Славянск на следующее утро не поехал никто. Женя пошел провожать невесту в штаб и по дороге отговаривал ее ехать. Любовь его не слушала, но в штабе командиры объяснили, что девушке без боевого опыта в Славянске не место. Женя обрадовался, что невеста остается, Люба вернулась домой, чтобы забрать остатки вещей. Две недели она пыталась уехать, а потом решила искать полевого командира ДНР Арсения Павлова (Моторолу) в Донецком аэропорту.

Мне пришлось ехать в аэропорт, искать там Моторолу и убеждать его взять меня в свою команду. Моторола легко согласился. Его впечатлило то, что я в гражданской одежде и на каблуках проникла в зону боевых действий, невзирая на обстрел, и смогла найти его.

Сейчас Любовь воюет за ДНР. Она говорит, ее бывший жених уехал в Россию.

Так я поняла, что чуть было не вышла замуж за труса.

Мы не вынесли долгой разлуки

Яне 19 лет.

До того как я начала встречаться с Сашей, мы были знакомы лет пять. Познакомили знакомые знакомых, затем много общались в интернете, он пару раз приезжал в Москву потусить. А потом как-то я уже сама приехала в Одессу, и так случилось, что мы сошлись. Сама я из Приднестровья, но живу в Москве.

Так как Саша моряк, я понимала, что это немного будет сложно. К тому же так получилось, что встречаться мы начали в ноябре, буквально перед самым Майданом.

И как-то однажды он мне пишет, что уехал на Майдан автостопом. А я тогда как раз таки была обратных мыслей. Думала: Боже, что? Что за дебилизм? Что ты там делаешь? Во-первых, там опасно, во-вторых, это же глупо, там людей используют и тому подобное.

Все это ему говорила. Но из-за того, что я достаточно сильно переживала, я включала каждый день трансляцию утром. Смотрела, волновалась. Мы периодически созванивались. Связь была очень ужасная на Майдане, но мы прознали отличный лайфхак. Если говорить что-то по телефону про Путина, бомбу и прочее, то связь сначала шипела и через некоторое время улучшалась. Это было очень забавно и реально работало.

Периодически он рассказывал мне всякие истории про беркутовцев, например, как жестко они действовали по отношению к другим. О том, что они подначивали народ. Тогда я тоже начинала думать, что со всех сторон какой-то идиотизм. Потому что я слышала от него новости, что там происходит. И по телику с российского канала смотрела и иногда с украинского. Абсолютно везде была разная информация. И я подумала, что с этой политикой связываться не хочу, поэтому просто буду действовать более-менее аполитично. Это все не стоит того, чтобы из-за этого ругаться с любимым человеком.

После Майдана мой парень не смог ко мне приезжать, так как украинцев не выпускали. Поэтому приезжать приходилось мне, и волновались уже абсолютно все. Потому что я проезжала через российскую и украинскую таможню и ехала совсем одна. Меня спасало лишь то, что я сама из Приднестровья и у меня в заграничном русском паспорте много отметок, ведь в Россию я всегда еду через Украину. На таможне обычно спрашивали, куда я еду, я отвечала, что к парню. Они: а ты не боишься? А я: ну его же не выпускают, а видеться нам надо. Они понимали и пропускали.

Несмотря на то что с Сашей у нас по-прежнему были разные позиции, мы уже не спорили из-за этого. Мы поняли, что игры больших братьев не стоят наших отношений. В основном, конечно, осадила я. Я поняла, что везде разная информация и что конкретно является правдой, понять невозможно. Поэтому я ушла от своих абсолютно резких взглядов и стала спокойной и аполитичной.

Было безумно тяжело редко видеться, тем более очень часто он был в плаваниях и еще к тому же невыездной. После Майдана он участвовал в событиях в Одессе. Ему нужен был какой-то экшн. Мы долго пытались построить отношения на расстоянии, после того как он стал невыездным. Но в конечном счете, несмотря ни на что, не смогли. Мы не вынесли долгой разлуки. Мы поняли, что так у нас ничего не получится. Возможно, если бы мы могли видеть друг друга чаще, то не расстались бы и до сих пор были бы вместе.

Или она, или ополчение

Антону Гайдашу 29, он из Донецка, учился на товароведа, работал строителем. 14 лет назад он познакомился с Юлей, три года назад они стали жить вместе.

Я и не помню, как мы с ней познакомились. Гуляли вместе в одном дворе, а потом долго не виделись. И неожиданно встретились. Я ее и не узнал, говорю своему знакомому: а кто это? Он: да ты что, это же Юля! Я к ней подошел, говорю: привет!

Мы, когда начали жить вместе, вспоминали: никто бы тогда и подумать не мог, что мы сойдемся. Все хорошо было, вообще отлично. Она барменом работала, я рабочим, планы мы строили.

Когда эта война началась, я думал долго. Не хотел туда идти. Была работа, и Юля говорила: зачем, мол, тебе оно надо, когда есть я? Но я видел, что в ополчение почти все шли, много парней ушло. Ну, я думаю, чего я буду сидеть? Все пошли, а я не пойду?

Смотришь иногда телевизор, укропы заходят в другие города, там насилие и мародерство. Я ей говорил: представляешь, что будет, если украинцы придут? Они изнасилуют тебя, всех… Я вот не хочу этого. А она говорила, что много кто есть, кому туда идти. А если все будут так думать?

В августе прошлого года Антон пришел в пункт сбора добровольцев. Там его записали, продиктовали список нужных вещей и сказали прийти на следующий день. Дома Антон сообщил Юле, что он уезжает и что нужно собирать вещи.

Она мне сказала, что я должен выбрать: или она, или ополчение. Я ей тогда сказал, что она просто ничего не понимает и что в ополчение я все равно пойду. Она говорила: я хочу, чтобы ты был со мной, не хочу, чтобы ты туда шел, вдруг тебя там где-то убьют? Я тебя сильно люблю, вдруг я тебя потеряю? Что я потом буду делать?

Весь вечер прошел в спорах, она меня отговаривала. А потом сказала, что нам придется расстаться. Не очень ее логику понимаю: выходит, она меня все равно потеряла.

У меня только фото в телефоне остались. И часы, которые она мне подарила. Подводные, противоударные. Пять лет прошло — до сих пор работают.

На следующий день Антон ушел из дома. Первые несколько недель он оставался в Донецке, потом воевал в районе Донецкого аэропорта.

Когда только ушел, так по ней скучал! Думал, может, вернуться? Зачем, действительно, оно мне надо? Много вспоминал, как гуляли вместе. Месяца два спустя пытался позвонить. Говорю: любимая, ну все со мной в порядке, я жив! Но она не хочет разговаривать, говорит: бросай это ополчение, возвращайся!

Потом Юля сменила номер.

Если останусь в живых, я, конечно, попытаюсь восстановить с ней отношения, но не знаю, что будет. Сейчас вот не общаемся, у меня только фотографии в телефоне остались. И часы, которые она мне на день рождения подарила. Хорошие часы такие, подводные, противоударные. Пять лет прошло — до сих пор работают.

Она назвала меня москалем

Евгению Ядне 22 года, он из Надыма (Тюменская область), занимается игрой на ММВБ.

Когда начался Майдан, мои родственники перестали общаться между собой, на работе и у знакомых. Моя мама не любит хохлов и всегда говорила, что все наши родственники с Украины хотят сюда переехать и сесть нам на шею. А когда все началось, то неприязнь обострилась. Вплоть до того, что она начала презирать даже украинскую музыку. У мамы мнение из телевизора — что там показывают, то она и думает. К тому же у нас вообще много украинцев приезжих еще с начала 90-х, и она знает, как они мало получают у себя на родине, поэтому осуждает их за то, что они сюда понаехали и уезжать не хотят. Отец того же мнения, но более объективен. Понимает, что у нас по ТВ пропаганда против Украины, но все же поддерживает политику Путина.

Чтобы расставить все точки над i, летом 2014 года я решил сам поехать на Украину и все выяснить. Например, навестить родственников и поговорить с людьми об их отношении к этой ситуации. Естественно, родители были против, и мы поссорились. Но я все равно поехал. А всем остальным сказал, что уезжаю отдыхать в Тунис.

Пока я был там, мы расстались с девушкой, она родом из Днепропетровска. Конечно, на то были и личные причины. Скорее всего, она просто устала общаться со мной на расстоянии, но поссорились, потому что она назвала меня москалем. Хотя я даже по-украински неплохо разговариваю. До этого мы встречались три года, из них год жили вместе у меня в России и несколько месяцев на Украине, а теперь не общаемся. Единственное, что осталось от нашей любви, — это несколько сувениров: статуэтка обнимающихся мишек, лошадка с надписью «Я тебя люблю» и футболка с совместной фотографией.

С апреля до конца мая был на Украине, ездил попутчиком от Киева до Днепропетровска, Кривого Рога, Львова. Также общался со многими людьми, особенно во Львове.

В Днепропетровске я заболел, гуляя поздно ночью, а на следующий день поездом выехал во Львов. Ехать 12 часов. Стало мне плохо к вечеру уже в поезде, а поезд был полон военных из Донецка. С одним разговорился. Он спросил меня, откуда я, куда и зачем еду. Видно было, что мне не по себе, и он дал мне капсулу, которую выдают им и в аптеках не продают. В общем, на следующий день мне стало лучше. Все они хорошие люди, хорошо ко мне отнеслись. Во Львове тоже все отлично было, я снимал несколько квартир и представлял свой паспорт. Так как я был один, было скучно. Я в парке спрашивал мнение прохожих, как относятся к россиянам, в частности, ко мне. Все о'кей.

А родственники на Украине — патриоты своей страны и не имеют ничего против россиян, вполне лояльно относятся, но они более аполитичные и просто живут, невзирая на войну. И никто никогда и не собирался ехать в Россию по множеству причин. У них такой же ценовой кризис, как и у нас, но никто не голодает. У нас каждый день по ТВ про Украину да Украину, слушать уже противно. А там я такого не замечал — что вот в России такие-то дела, в России кризис, больницы закрывают... Ни слова о России я как-то и не услышал, специально включал ТВ для сравнения, потому что мне интересна тема информационной войны.

Во время рывка залетели)))

Игорю Бутырину 40 лет, он режиссер и журналист из Крыма.

Мы с женой познакомились в Киеве на кастинге ведущих для одного телевизионного проекта. Она пробовалась, я был режиссером и отцом-одиночкой по совместительству (у меня двое сыновей от первого брака). Я ее сразу заметил. Не то чтобы она была примечательная, но понимающая, быстро схватывала все.

В один момент я просто позвонил, говорю: я с двумя детьми, не пью, охреневший от этой жизни, если хочешь, давай вместе жить, потом разберемся — нравится, не нравится. Она согласилась.

В октябре поженились, как раз уже были проблемы на Майдане. Свадьбу сделали тихую, для себя. Расписались, выпили по бокалу шампанского, как полагается, а потом пошли в лес. Красивейший лес, солнце, золото, краски. Я взял с собой камеру, и мы сидели, ели конфеты, пили вино, общались, снимали, записывали для будущих поколений обращения свои, смеялись.

Все было относительно нормально, пока мне не сказали, что я в списках СБУ и мне лучше куда-нибудь уехать. Это было в июле прошлого года. Я ничего такого не делал, но тем не менее я не скрывал своего мнения в социальных сетях, на работе. Я знаю, что мои коллеги-режиссеры в нашем продакшене стали работать на СБУ, пытались делать для них ролики какие-то. Может быть, они и осведомили. Я не хотел рисковать. Пришел домой, сказал жене, что надо ехать. Она говорит: надо — так надо. И собрала мне 20-килограммовую сумку вещей. Я все это оставил, взял маленькую сумку, положил паспорт в карман и уехал в Москву. А потом поехал в Крым и устроился работать журналистом.

О том, что у нас будет ребенок, я узнал, когда был в Москве. Она мне тогда отправила сообщение, которое я храню до сих пор: «Ну что, подобьем итоги. Во-первых, за этот год я начала и закончила карьеру препода в международной школе. Во-вторых, в Украине произошла революция — в общем, нету больше Украины. В-третьих, мы сделали рывок в другое государство. В-четвертых, во время рывка залетели))). Многообещающее начало, я бы сказала. А ведь какой был тихий и спокойный вечер нашей свадьбы в лесу. Мне тогда еще взгрустнулось (ведь день свадьбы обычно символизирует последующую супружескую жизнь). Я тогда подумала, ну, конечно, классно, что спокойно. Но я ж так с тоски сдохну... Рано подумала... ох, рано...»

Мы сидели, ели конфеты, пили вино, записывали для будущих поколений обращения свои.

Дочь я вживую никогда не видел. Слежу за ее развитием в скайпе, вот она маленькая была — глазки были потерянные, теперь уже осмысленный взгляд. Я стараюсь не лезть в бытовые дела семьи. Жена переехала из Киева к своим родителям в Одессу. Сыновей от первого брака мы отправили в Белгород к бабушке и дедушке их матери.

Жена все понимает, меня старается не отягощать проблемами. Она понимает, что я не от них с дочкой ушел, а просто мне пришлось уехать.

Сейчас у нас нет никаких возможностей для того, чтобы ребенка привезти в Крым. Мы же граждане Украины, тут особо не разгуляешься, а ребенок… Нужно его содержать, нужны больница, наблюдение, детский сад. А я пока только сам себя могу прокормить.

Главное — двигаться, а все остальное придет. Главная моя задача — сделать так, чтобы семья вернулась ко мне. Иногда, конечно, теряюсь, особенно когда какие-то неудачи в Донбассе происходят. Честно говоря, я жду не столько чтобы семья ко мне приехала, я жду, чтобы этих упырей повыгоняли с Украины. У меня на это больше ставка.

Юбка у меня до сих пор лежит

Владимиру Величко 29 лет, он живет в Полтаве, работает врачом.

Мы начали с Сашей встречаться еще до событий в Киеве, четыре года жили вместе в Полтаве. Мы познакомились на выставке одного художника-самоучки, в творческой тусовке. Я врач, но занимаюсь фотографией, поэтому часто бываю в таких местах.

Саша актрисой в нашем театре работала. Я ее ждал полгода, бомбил эсэмэсками. У нее тогда был другой парень, а потом он уехал в Москву и остался там. Я начал думать, как покорить актрису. Решил: забацаю я спектакль. Написал маленькую пьесу, позвал музыкантов, арендовал небольшой зал и повесил самодельную афишу. Это был мой первый опыт театральной режиссуры. Сам я учился на врача тогда в интернатуре и работал медицинским братом в поликлинике.

Ее самой на спектакле не было, но были ее друзья. Они ей рассказали, что им понравилось, и она тоже оценила.

Взгляды на происходящее в стране у нас были разные. Были распри по этому поводу и шатания всякие. Ее друзья, например, говорили: ну как ты с этим сепаратом можешь тусоваться? И общественность все время давила на нас. Даже когда я сидел со своими друзьями и товарищами. Тогда только Крым аннексировали, а я собрался туда съездить отдохнуть. Мой знакомый сказал: а вот я не поеду в Крым!

Она подарила мне юбку, потому что я сказал, что буду дома ходить в юбке. Я посмотрел тогда фильм о Коко Шанель. Она одела всех женщин в штаны, а я решил переодеться в юбку.

Ну какая разница, чей он? Я же на море еду, я же не к Путину на пляж еду отдыхать! Какая мне разница, чей он? Хоть турецкий, хоть албанский.

Мама Саши вообще демонстративно перестала со мной здороваться после одного дня рождения, где мы выпили и высказали все, что думаем друг о друге. А раньше мы ходили к ней чай пить, мило так сидели. Потом все эти Шустер-шоу промыли головы. Ее мама — активистка Майдана. Ей даже грамоту там давали.

Полтава — городок небольшой, здесь все знакомы. Когда идешь по улице и с тобой не здороваются, это неприятно. И причина — гребаные политические распри какие-то. Обидно, когда ты ищешь опору у близкого человека и не находишь. Можно, конечно, смириться, но все-таки женщина должна помогать.

Я был на Майдане и видел, что там было. И когда я рассказывал, что там происходит, Саша, которая должна была стоять за моей спиной и молча подавать патроны на баррикаде, говорила: не-не, чувак, ты не прав!

Я все время ей говорил: подари мне что-нибудь. Она мне подарила маленькую книжицу стихов Саши Черного с простой подписью «Володе от Саши». А еще она однажды подарила мне юбку, потому что я сказал, что буду дома ходить в юбке. Я посмотрел еще тогда фильм о Коко Шанель. Она одела всех женщин мира в штаны, а я решил переодеться в юбку. Юбка у меня до сих пор лежит.

Также в проекте «Страна под санкциями»

Что такое проект «Страна под санкциями»?

Про лису и виноград. Попавшие под санкции россияне и их планы на лето

Александр Эткинд — о мистическом единстве «элиты» и сырья и о лекарстве от фантомных имперских болей

Памяти белорусских креветок. Каталог хитростей и уловок в обход санкционных продуктовых мер

Экономист Михаил Дмитриев — об успехах и провалах импортозамещения

Удались ли санкции? И как из-под них выйти? Отвечают экономисты и политологи

«Стреляйте на здоровье». О законопроекте, который позволит полицейским стрелять в женщин и по толпе демонстрантов

«Московская сим-карта решила, что я в другой стране». Как проходит первый полноценный туристический сезон в русском Крыму

Как затыкают дырки в сырах. О русском бизнесе, который выиграл от санкций

Полуостров СССР. Крымское лето как путешествие в прошлое

Что будет с НКО, которые произвели в «агенты»?

Понравился материал? Помоги сайту!