Как затыкают дырки в сырах

Санкционная война с Западом подорвала российскую экономику, но открыла окно возможностей для отдельных предпринимателей. Вот несколько примеров бизнеса, заработавшего на санкциях, и его лоббистов, заинтересованных в продолжении и расширении запретов.

«Пинок этой теме дан»

В 1994 году офис американской софтверной корпорации Oracle, разработчика систем управления базами данных (СУБД), появился в России, а к 2015 году корпорация заняла в сегменте баз данных доминирующее положение. Но с 2014 года Oracle, как и всем без исключения американским компаниям, запрещено работать с «Уралвагонзаводом», концерном «Калашников», «Стройтрансгазом», банком «Россия» и другими организациями, попавшими под санкции США. В случае с Oracle санкции означают, что эти российские компании не могут покупать лицензии и, что важнее, получать техническую поддержку американского разработчика — обновления, закрывающие ошибки и дыры в безопасности.

Олег Бартунов, научный сотрудник Государственного астрономического института им. Штернберга с 38-летним стажем, предложил решение. В течение почти 20 лет он входил в сообщество разработчиков альтернативы Oracle — системы управления базами данных PostgreSQL. Она была создана в США, но на условиях свободной лицензии развивается группой энтузиастов из разных стран мира и не имеет владельца. С 2011 года Бартунов активно пропагандирует ее использование в российских госведомствах и на предприятиях.

Программный код PostgreSQL открыт, использовать его может любой желающий бесплатно. Но чтобы развивать и дорабатывать систему под нужды конкретных пользователей, необходима высокая квалификация. Около трех лет, вплоть до декабря 2014 года, Бартунов пытался найти инвестора и создать российский центр компетенций по разработке СУБД. Обращался в один из госбанков и в Минкомсвязи, даже писал министру Николаю Никифорову, общался с государственным Фондом развития интернет-инициатив, с несколькими частными IT-компаниями, в том числе с крупными — 1С и Abbyy. Вероятность того, что Oracle отключит обновления безопасности (security patch) российским госкомпаниям, по его мнению, высока.

Комиссия Госдумы предлагала считать отечественными организации, чья выручка более чем на 75% формируется из продаж внутри страны. Это не позволило бы относить к российским такие компании, как «Лаборатория Касперского» или Abbyy.

«С 2011 года я выступал с тем же, что и сейчас, говорил о высокой зависимости от Oracle. Меня хлопали по плечу, но дальше дело не шло», — рассказывает Бартунов. Но с начала санкционной войны ситуация стала меняться. В «низах», по его словам, интерес к Postgres был и раньше, но теперь он появился у крупных чиновников и бизнесменов. В январе команда нашла инвестора — им стал Антон Сушкевич, один из основателей системного интегратора «Энвижн Груп» (в начале 2014 года он окончательно продал его АФК «Система»). Партнеры зарегистрировали компанию «Постгрес Профессиональный» («ПП») и предложили потенциальным заказчикам — ведомствам и госкомпаниям, которые больше других подвержены риску санкций, — как говорит Бартунов, «понятную схему»: «покупаешь лицензию — покупаешь поддержку». Дела у «ПП» пошли в гору. Дошло до того, что в феврале 2015 года на организованную компанией конференцию, посвященную Postgres, приехал министр связи Никифоров, который заявил: «СУБД PostgreSQL — это важнейший инструмент в нынешней политике импортозамещения».

«Теперь мы стали большими бизнесменами», — говорит Бартунов, занявший пост гендиректора «ПП». Среди проявивших интерес к его услугам он называет ВТБ, Российский федеральный ядерный центр из Сарова, принадлежащую «Ростеху» компанию «Национальные информационно-расчетные системы». Если планы Бартунова и его партнеров осуществятся и контракты не сорвутся, компания в 2015 году планирует заработать несколько миллионов долларов — во всяком случае, об этом заявляет еще один выходец из Астрономического института и один из соучредителей «ПП» Иван Панченко.

В июне команда Бартунова заняла первое место в отборе Минкомсвязи на финансирование отечественных проектов для импортозамещения программного обеспечения (в категории СУБД), опередив консорциум, предлагавший развивать российскую систему «Линтер», востребованную преимущественно в МВД и Минобороны.

На поддержку нескольких команд — разработчиков критически важных продуктов министерство планирует выделить 18 млрд рублей. «Почему мы пошли на конкурс Минкомсвязи? — рассуждает директор «ПП». — Нам не помешает дополнительное финансирование. Плюс это определенная государственная крыша. Поддержка министерства означает, что пинок этой теме дан. Все чиновники это видят и начинают шевелиться».

«Мы играем по правилам государства, но при этом стараемся дистанцироваться от него. Opensource — это в первую очередь прозрачность разработки», — добавляет он.

Лоббисты тоже активизировались. К примеру, за последний год удвоилось количество членов ассоциации «Отечественный софт», которая занимается продвижением российских разработчиков: сейчас в ассоциации их 80. «Мы активно участвовали в том, чтобы были разработаны меры поддержки отечественного ПО при госзакупках, — уже принят закон», — рассказывает Евгений Василенко, глава ассоциации. Закон, о котором идет речь, предусматривает создание единого реестра российского ПО, более того, есть планы с 2016 года отдавать предпочтение российскому софту на госзакупках.

Под эгидой государства нам необходима многолетняя работа, направленная на воспитание патриотизма, формирование моральных качеств участников рынка.

Еще одна структура, взявшая на себя лоббистские функции, — комиссия Госдумы по развитию стратегических информационных систем. Ее возглавляет депутат от КПРФ Дмитрий Новиков, а ответственным секретарем на общественных началах работает гендиректор IT-компании Cognitive Technologies Андрей Черногоров, сын основательницы и президента Cognitive Ольги Усковой (по информации TAdviser.ru). Комиссия выступает за более жесткие ограничения в отношении иностранцев на российском IT-рынке. Например, комиссия предлагала считать отечественными и в перспективе претендующими на господдержку организации, чья выручка более чем на 75% формируется из продаж внутри страны. Что не позволило бы относить к российским такие компании, как «Лаборатория Касперского» или Abbyy. Кроме того, комиссия Госдумы предлагала запретить поставки в российский госсектор IT-продукции компаний, которые не работают в Крыму, то есть всех американских и европейских. Пока комиссия серьезных успехов не добилась.

Ускова считает недостаточными принятый закон о реестре отечественного ПО и готовящееся постановление правительства о запрете иностранного софта при наличии российских аналогов: «Даже самые тщательно проработанные законодательные документы имеют лазейки для определенных категорий участников рынка. В этом смысле под эгидой государства нам необходима серьезная многолетняя работа, направленная на воспитание патриотизма, формирование моральных качеств участников рынка и представителей органов госвласти. Ведь если, например, гражданам Японии предложить на выбор национальную продукцию и зарубежную, то можно с определенностью утверждать, что, даже несмотря на незначительную разницу в качестве и цене, они, как патриоты, остановятся на собственном продукте».

В комиссии Госдумы и других параллельных структурах как раз идет работа над новым пакетом поправок, которые в первую очередь касаются федеральных законов о закупках (223 и 44). Заявки участников тендеров оцениваются по цене, качеству и квалификации. При этом Ускова предлагает давать российским разработчикам по умолчанию больше баллов по критерию «квалификация».

Но и без введения ограничений для иностранцев Ускова фиксирует рост спроса на услуги своей компании. «Его можно оценить в 30—35%. В этом смысле у наших чиновников наступило некоторое прозрение по поводу нестабильности взаимодействия с зарубежными поставщиками IT». Например, в Санкт-Петербурге была организована единая система госзакупок и управления госзаказом, разработанная Cognitive. По словам Усковой, «до этого она базировалась на технологиях Oracle и Microsoft».

Сыроделы излучают оптимизм

Еще в прошлом году 37-летний Андрей Замыцкий из Самары работал региональным менеджером по продажам. Теперь он варит девять видов сыра под брендом «Андреев сыр». Среди них моцарелла, рикотта, качотта, маскарпоне, сулугуни и халуми. Дело он открыл в декабре, когда на полках уже ощущался дефицит импортных мягких сыров.

Средняя цена «Андреева сыра» — 550—600 руб. за килограмм, рикотта — по 450 руб. Поначалу месячный оборот не превышал 10 тысяч руб. В конце декабря Замыцкий провел дегустацию своего адыгейского и российского сыров в магазине натуральных продуктов, обзавелся новыми клиентами, спрос вырос. Сегодня месячный оборот — 200 тыс. руб. Замыцкий, как и хотел, переехал в деревню и самостоятельно построил сыроварню, подыскивает профессиональное оборудование.

В связи с санкциями сыроделы, признается Замыцкий, излучают оптимизм: «Все знакомые сыровары говорят, что ограничения помогли. И я сам понимаю: то, что их продлили еще на год, — это большой плюс, за это время можно встать на ноги так, что при появлении сыров из Европы на мне это никак не скажется». За следующие полгода он планирует увеличить оборот в 3—5 раз. Сейчас Замыцкий проходит сертификацию и активно предлагает сыры в местные рестораны. С продуктовыми сетями он сотрудничать не планирует — входную плату в 100 тысяч рублей за позицию его бизнес не потянет.

«Все продажи у нас — на конечного потребителя, человек заказывает “ВКонтакте”, пишет адрес, и курьер развозит по домам конкретный заказ», — объясняет Замыцкий схему работы. Через год он планирует участвовать в конкурсе грантов до 1,5 млн руб. молодым фермерам на развитие сельского хозяйства, в планах — промышленное производство камамбера, исчезнувшего с магазинных полок. Проблем с изготовлением сыра с плесенью, говорит он, нет. Трудность — в отсутствии помещений для хранения сыра, который созревает 21 день.

По оценкам исполнительного директора Российского союза предприятий молочной отрасли (РСПМО) Людмилы Маницкой, российские контрсанкции положительно сказались не только на малых, но и на крупных предприятиях в продовольственной сфере: «На переработке молока и производстве сыра в зависимости от региона был рост вплоть до 60%».

Как и в случае с IT-индустрией, ведущие игроки в молочной отрасли пытаются сохранить для себя благоприятный режим работы. РСПМО и Национальный союз производителей молока («Союзмолоко») активно лоббировали продление эмбарго. Продвижению своих интересов помогают связи организаций в госструктурах. Бывший исполнительный директор РСПМО Владимир Лабинов сейчас возглавляет департамент животноводства Минсельхоза. Президент «Союзмолока» Айрат Хайруллин является первым зампредом комитета Госдумы по аграрным вопросам. Брат чиновника Илшат Хайруллин владеет одним из крупнейших молочных холдингов в России ОАО «Красный Восток Агро».

«Союзмолоку» уже удалось закрыть лазейку для безлактозной молочной продукции, под видом которой в Россию везли запрещенные сыры. Сигналы об этом отраслевое объединение подавало Минсельхозу, Россельхознадзору, Роспотребнадзору и ФТС. Кроме того, оба союза неоднократно выражали претензии к качеству молочной продукции с Украины и добились от Росприроднадзора приостановки ввоза в Россию украинских сыров. Теперь у «Союзмолока» новый проект: организация лоббирует введение импортной пошлины на молочные продукты и квоты на поставки пальмового масла — такие предложения содержит направленная союзом в Минсельхоз «Программа развития молочной отрасли до 2020 года».

Камамбер с завода

Тем же отсутствием элитной импортной молочной продукции воспользовался, например, и кубанский завод «Калория» (ООО «Фирма Калория», Каневской район Краснодарского края). Предприятие стало производить сыры с плесенью еще в 2007 году, но до столичных супермаркетов они дошли только с введением эмбарго. Сейчас «Кубань-плезир» с белой плесенью и еще три вида сыра, по вкусу напоминающие бри и камамбер, можно купить в столичных продуктовых сетях «Перекресток», «Ашан», «Алые паруса» и других супермаркетах. По словам Татьяны Святной, начальника компании, «Калория» — единственное предприятие в России по производству сыров с плесенью в заводских масштабах.

До ответных ограничительных мер спрос был небольшим: «Раньше мы реализовывали менее трех тонн, к сырам с плесенью большого интереса не было. Наш завод расположен в сельской местности, и только благодаря санкциям у нас появилась возможность расширить присутствие», — говорит Святная. В 2013 году выручка компании, по данным базы СПАРК, составляла 1,4 млрд руб., в 2014 году выросла до 1,8 млрд руб. Остальной ассортимент — масло, молоко, детские коктейли, кисломолочные продукты — финансово был не столь успешным, как сыры. Основными регионами сбыта остаются Волгоградская, Астраханская, Ростовская области, Абхазия и Казахстан.

В целом после введения санкций 75% всего ассортимента в российских торговых сетях занимают российские сыры, сообщает Мария Курносова, директор по внешним коммуникациям «Ашан Россия». Основными конкурентами отечественных сыроделов остаются производители из Белоруссии, Аргентины, Сербии, Уругвая, Швейцарии, Армении. Но, по ее словам, российские сыры выигрывают по цене.

«Кубань-плезир» с белой плесенью и еще три вида сыра, по вкусу напоминающие бри и камамбер.

«После эмбарго ассортимент сыров значительно сократился, но сейчас мы активно вводим новые позиции. Мы вывели ряд региональных поставщиков из Ростова-на-Дону и Воронежа на федеральный уровень. Быстрее всего российские сыроделы смогли найти замену желтым сырам — в частности, “Российский” и “Костромской”, — говорит Курносова. — Задачей остается найти подходящих поставщиков по производству мягкого сыра и сыра с голубой плесенью».

По оценкам Росстата, объемы производства сыров и сырных продуктов в России в прошлом году составили более 494 тыс. тонн, темпы роста в сравнении с 2013 годом показали 114,1%. По объемам производства твердого сыра лидерами стали Татарстан, Воронежская, Ростовская области и Пермский край. В 2014 году этот показатель увеличился на 25,4% по отношению к 2013 году. В категории плавленых сыров прирост за 2014 год составил 8,3%, здесь первыми оказались Московская, Рязанская, Брянская и Ярославская области.

Андрей Сизов, исполнительный директор аналитического центра российских аграрных рынков «СовЭкон», поясняет, что производство сыра — практически единственный пример в пищевой промышленности, когда эмбарго подтолкнуло предприятия к наращиванию производства. В сельском хозяйстве, считает он, после введения санкций дела пошли намного хуже: резко возросла стоимость заимствований, большинство проектов в животноводстве заморожено, с родительским стадом и закупкой оборудования проблемы.

Контрсанкции: эффект бумеранга

Рост выпуска российских товаров прежде всего коснулся потребительского сегмента, считает экономист Михаил Дмитриев, — пищевой промышленности, химии, косметики, лекарств, некоторых стройматериалов и товаров для дома. По его оценкам, импорт упал на 40%, часть спроса заместилась внутренним производством. Но в сфере текстильной промышленности и массового производства обуви серьезного импортозамещения ожидать не стоит (подробнее об этом — в интервью с экономистом).

Бывший глава Минфина, председатель Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин считает, что российское ответное эмбарго бьет по российской экономике куда сильнее, чем по контрагентам. В условиях кризиса масштаб возможностей российских предприятий резко сокращается — это касается финансирования и доступа к технологиям, говорит он. Санкции смогли принести выгоду отдельным предприятиям, но это произошло на фоне в среднем ухудшающейся эффективности экономики. «Получается, что цены выросли, российские компании стали более конкурентоспособны. Но издержки в этих секторах увеличились, средняя эффективность производства ухудшилась, то есть тот же результат стоит больших издержек. У нас стало больше производства, оно стало менее эффективным, производительность труда уменьшилась», — убежден Кудрин.

По мнению экономиста Сергея Алексашенко, у правительства на данный момент вообще отсутствует внятная стратегия по импортозамещению: «Отечественный товар должен вытеснять импорт и побеждать конкуренцию на внутреннем рынке, но почему-то не на внешнем. Какая-то неувязочка. Лучший способ осуществить импортозамещение — делать конкурентоспособный для всего мира товар, тогда он точно будет востребован и внутри страны. Либо вы производите какой-то товар и он выигрывает рынок, либо вы делаете что-то по приказу — и правительство помогает вам частично закрыть рынок. В СССР была машина под названием “Жигули”, производилась до недавнего времени. Мы считали, что это хорошая машина, пока не узнали, что есть другие. То же самое и с импортозамещением. Но если правительство закроет границы — тогда мы, наверное, будем счастливы и с тем, что есть».

Также в проекте «Страна под санкциями»

Что такое проект «Страна под санкциями»?

Про лису и виноград. Попавшие под санкции россияне и их планы на лето

Александр Эткинд — о мистическом единстве «элиты» и сырья и о лекарстве от фантомных имперских болей

Памяти белорусских креветок. Каталог хитростей и уловок в обход санкционных продуктовых мер

Экономист Михаил Дмитриев — об успехах и провалах импортозамещения

Удались ли санкции? И как из-под них выйти? Отвечают экономисты и политологи

«Стреляйте на здоровье». О законопроекте, который позволит полицейским стрелять в женщин и по толпе демонстрантов

«Московская сим-карта решила, что я в другой стране». Как проходит первый полноценный туристический сезон в русском Крыму

Эмбарго на любовь. Как война разрушает границы и проводит новые между людьми. История нескольких расставаний

Полуостров СССР. Крымское лето как путешествие в прошлое

Что будет с НКО, которые произвели в «агенты»?

Понравился материал? Помоги сайту!