9 апреля 2014Театр
218

Мнимые величины

«Пьяные» Ивана Вырыпаева и Виктора Рыжакова в МХТ и ЦИМе

текст: Кристина Матвиенко
Detailed_picture© Екатерина Цветкова

Премьеру «Пьяных» — спектакля, в котором почти все роли играют мхатовские артисты, — сыграли на сцене Центра имени Мейерхольда, в black box которого как влитая вписалась расчерченная черно-белыми квадратами наклонная плоскость художников Марии и Алексея Трегубовых. Можно не сомневаться, что так же идеально впишутся «Пьяные» и в афишу последовательно выдерживающего курс на эксперимент и новацию ЦИМа, где у мхатовской премьеры есть куда больше шансов обрести свою аудиторию, чем в Камергерском переулке. Эта репертуарная обновка вообще выглядят потенциальным зрительским хитом: на «Пьяных» будут ходить и поклонники Ивана Вырыпаева, и фанаты мхатовских звезд вроде Игоря Золотовицкого и Дмитрия Брусникина — тем более что в спектакле Виктора Рыжакова они выходят на принципиально новую для себя художественную территорию.

«Пьяные» создают занятный прецедент: несмотря на то что Иван Вырыпаев не первый год остается одной из главных фигур современного российского театра, а драматургия автора «Кислорода» и «Танца Дели» вполне заслуженно является одной из самых успешных позиций отечественного театрального экспорта, на родине его пьесы по-прежнему идут в основном в камерных пространствах — на больших сценах репертуарных стационаров они ставятся крайне редко. Закономерно, что вывести драматургию Вырыпаева на большую сцену решился именно Виктор Рыжаков — режиссер, сделавший себе имя формалистски элегантными постановками «Кислорода», «Бытия № 2» и «Июля» в «Театре.doc» и «Практике». Когда-то давший нам расслышать музыку, скрывавшуюся за брутальностью ранних текстов драматурга, Рыжаков и «Пьяных» — написанных, в сущности, уже совсем другим Вырыпаевым — решает подчеркнуто театрально, гротесково, требуя от артистов идеальной музыкальности, интонационной и пластической точности.

© Екатерина Цветкова

Новая пьеса Вырыпаева была создана по заказу дюссельдорфского Schauspielhaus, стараниями интенданта Штефана Шмидтке превратившегося в последние годы в одно из главных европейских представительств русского театра: через два года после громкой премьеры «Процесса» Андрея Могучего Шмидтке вновь сделал ставку на русских, пригласив поставить «Пьяных» Виктора Рыжакова, супружескую чету сценографов Трегубовых, хореографа Олега Глушкова и композитора Александра Маноцкова. В московской реинкарнации «Пьяных» явственно слышен отзвук той легко дающейся немецким артистам яростной кабаретности, в расчете на которую сочинял свой спектакль режиссер: манера Виктора Рыжакова чем-то напоминает постановки Алис Зандвик, у которой гротеск сочетается с реалистически подробными психологическими деталями актерского существования. Так и в «Пьяных»: люди с выбеленными лицами, клоунскими шариками на носу и пышными рыжими париками предельно конкретны в своем способе поведения и «говорения» — на этом парадоксе строятся самые удачные попадания Рыжакова в жанр, вроде сцены в вегетарианском ресторане, куда посреди ночи вваливается компания подвыпивших молодых людей.

«Легко сказать — не ссать, а как это сделать?»

В точке пересечения условного и реалистического авторы спектакля фиксируют ту карнавальную природу жизни условных современных благополучных москвичей (или таких же условных дюссельдорфцев, принявших диагноз Вырыпаева и Рыжакова на свой счет месяцем ранее), обличительным пафосом против лживости которой и наполнены «Пьяные». Рыжакову удалось найти точный сценический эквивалент жанра пьесы, балансирующей на грани манерности ранних текстов Ольги Мухиной и афористичности диалогов братьев Коэн и Тарантино: снайперски точно убивающая всякий намек на житейскую логику и вскрывающая механику укорененного в реальности абсурда эстетика «Пьяных» наследует недавнему вырыпаевскому тексту «Летние осы кусают нас даже в ноябре», только что поставленному в «Мастерской Петра Фоменко». Художественное пространство «Пьяных» Вырыпаева и Рыжакова — мир множащихся с бешеной скоростью мнимых сущностей.

© Екатерина Цветкова

Пьеса Вырыпаева состоит из череды бесконечных, наступающих друг другу на пятки попыток ответить на вопросы «как жить» и «что делать» — и к этим экзистенциальным поискам, памятуя о фирменной искренности вырыпаевских манифестов, так и тянет отнестись всерьез. Однако если вслушаться в текст «Пьяных» повнимательнее, станет очевидно, что в каждом из десятка эпизодов двухактной пьесы драматург учит не доверять ничему, и в первую очередь — тому заплетающемуся языку, на котором произносятся все эти заповеди и откровения: на каждого пророка найдется достойный — в смысле, такой же пьяный — оппонент. Пошатывающиеся «Пьяные» опираются на ось всеобщего релятивизма: отношений, жизненных принципов и даже времени. Ничего страшного, говорит у Вырыпаева муж жене, что ты спала с моим другом — ты просто хотела счастья: после таких очищающих признаний пьяные, как правило, плачут — или бьют друг друга по лицу, женятся на первой встречной, признаются в любви чужому мужу или пристраиваются к проститутке, чуть не принявшей директора кинофестиваля (мхатовский дебют Виталия Кищенко) за Иисуса Христа. В мире, который герои Вырыпаева клянут за искусственность, меланхолию и неправильно понимаемую свободу, есть много возможностей — и ни на одной из них нельзя задержаться надолго.

Критика либеральных европейских ценностей в пьесе, написанной специально по заказу одного из главных театров современной Германии, оказалась дорога сердцу зрителя дюссельдорфского Schauspielhaus. Однако именно это свойство «Пьяных» заставляет совершенно по-другому воспринимать текст Вырыпаева в сегодняшней России, встревоженной страхом грядущей несвободы. Поэтому, вероятно, должно пройти время, чтобы и мы, перестав «лить себе на голову европейское говнище», смогли весело и свободно посмеяться вместе с Вырыпаевым и его героями. Не зря же ударной репризой «Пьяных» стала реприза героя Игоря Золотовицкого, вопрошающего себя и зал: «Легко сказать — не ссать, а как это сделать?»


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319760
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325173