Анна Зоммер: «Я не понимала, как строить композицию, когда в кадре есть “пузыри”»

До 9 октября в Петербурге проходит фестиваль рисованных историй «Бумфест», в котором участвуют художники-комиксисты из Франции, Канады, США, Голландии, Бельгии и других стран. Одной из участниц фестиваля стала знаменитая швейцарская комиксистка Анна Зоммер, получившая мировую известность благодаря книге «Дамы — драмы», сборнику эксцентрических и откровенных графических новелл о женщинах разных профессий. В своих комиксах Зоммер неизменно исследует отношения между полами, различные грани женской сексуальности. Ее сюжеты на первый взгляд часто кажутся обыденными: любовный треугольник с участием охотника, его друга и жены, флирт продавщицы зоомагазина со слепым мужчиной, пришедшим купить собаку-поводыря. Но почти каждый из них всякий раз обрастает неожиданными подробностями и поворотами, поднимающими комиксы Зоммер над повседневностью. COLTA.RU поговорила с художницей о ее творчестве.

— Как вы обратились к комиксам?

— Рисовать я любила с детства: в нашей семье было четверо детей, я часто рисовала что-то своим братьям и сестрам. В какой-то момент я поняла, что это лучший для меня способ рассказывать истории. Хотя комиксов я в то время читала довольно мало. Американских комиксов не было вовсе: я росла на альбомах про Тинтина (бельгийский репортер, герой популярнейшей серии «Приключения Тинтина». — Ред.), которых было много у моей бабушки-бельгийки. Другой художник, оказавший на меня большое влияние, — это немец Вильгельм Буш, автор «Макса и Морица» (поэт-юморист, в 1865 году издавший книгу о приключениях двух непослушных мальчишек. — Ред.).

— В книге «Дамы — драмы» вы обходитесь без слов, истории рассказываются исключительно средствами графики. Почему?

— Дело в том, что до этой книги у меня не было навыка в рисовании комиксов, да и читала я их мало. Работа с текстом дается мне довольно тяжело: я не понимаю, как строить композицию, когда в кадре есть «пузыри». Так что я постаралась обойтись без текста: в конечном счете, если четко продумать раскадровку, мои герои вполне могут обойтись и без слов.

— Еще ваши комиксы обходятся без цвета. «Дамы — драмы» сделаны в аскетичной технике «сухой иглы» — почему вы ее выбрали?

— Ее мне подсказала жизнь. Вообще я просто использую инструменты, которые под рукой. Первым из них был простой типографский нож. Когда я была служащей в дизайнерском бюро, я пользовалась им, чтобы начальство не думало, что я занимаюсь на работе чем-то отвлеченным. Так я научилась технике декупажа. Затем я провела какое-то время в доме, где был гравировальный пресс, — было бы глупо в такой ситуации не попробовать себя в гравюре. А потом я попробовала рисовать пером и штрихом — и мне это тоже очень понравилось: работать получается быстро, это соответствует моему темпераменту.

— Многие сюжеты из книги «Дамы — драмы» сюрреалистичны или гротескны. Например, история про то, как одинокий мусорщик создал себе женщину из мешка с мусором и другого хлама. Есть ли в книге хоть одна история, основанная на реальных событиях?

— Все свои сюжеты — в этой книге и не только — я придумываю сама. Другое дело, что, как и любой автор, я не живу в вакууме, так что все эти истории — результат накопленного жизненного опыта, каких-то впечатлений, полученных от фильмов, искусства и так далее. Иногда история строится на одном-единственном образе: скажем, новелла про женщину-гида родилась из образа женщины, писающей под кустом, и туриста, который за ней подглядывает, — эта сценка показалась мне очень смешной.

— Вы чувствуете себя свободно в изображении сексуальных фантазий. Сталкивались ли вы с возмущенными отзывами на ваше творчество?

— Нет, такого никогда не было. Скорее читателям удалось однажды меня шокировать. На одной встрече мне сказали: «Мы ожидали увидеть перед собой такую брутальную бабу, а вы, оказывается, совсем другая». Единственный человек, который был неприятно удивлен некоторыми моими работами, — это моя бабушка. Ей, в принципе, нравится то, что я делаю. Просто она всю жизнь считала меня тихой и застенчивой девушкой и, посмотрев на мои истории, поняла, что все не так просто.

— Когда вы рисуете тело, то не отказываете себе в изображении его недостатков и физиологических подробностей. Это стремление к реалистичности или эстетизация человеческого несовершенства?

— Скорее всего, это просто моя неловкость — у меня нет художественного образования, я никогда не рисовала статуи, вещи в перспективе и так далее. Так что ничего умышленного в этом нет. К тому же «Дамы — драмы» — это моя первая книга, которая вышла 20 лет назад; сейчас я, наверное, рисую получше. Что касается акцента на телесном — это неизбежная вещь, если ты хочешь обойтись без текста. По этой же причине у меня в историях часто присутствуют азиаты, общающиеся с европейцами, — чтобы показать барьер в общении, необходимость какого-то иного способа коммуникации.

— Сколько времени ушло на «Дамы — драмы»? Насколько быстро вообще вам удается работать над своими историями?

— Над этой книгой я работала год после того, как ушла из дизайнерского бюро. Это была идеальная ситуация, потому что я могла сосредоточиться исключительно на одном проекте. После этой книжки на меня посыпалось множество предложений, так что сейчас я работаю одновременно над многими вещами. Самое важное — это четко продумать развитие сюжета от начала до конца, сделать раскадровку. Вообще это всегда самая тяжелая для меня часть работы, очень хочется сразу начать рисовать. Но я знаю, что без четкого плана ничего хорошего не получится, поэтому пересиливаю себя.

— У вас не было желания обратиться к крупной форме, создать графический роман, например?

— Однажды я по заказу одного французского журнала делала длинный автобиографический проект — по одному развороту на номер. Потом он вышел как единая книга: там уже появился текст, правда, не в виде «пузырей», а в виде подписей под картинками. Вообще говоря, моя жизнь довольно спокойная, в ней нет таких экстравагантных событий, как у Маржан Сатрапи (иранская художница-комиксистка, автор нашумевшего графического романа «Персеполис». — Ред.). Так что некоторые эпизоды пришлось немного обострять. Например, про одного моего знакомого, который развесил у себя в квартире мои гравюры и пригласил меня в гости — посмотреть, что из этого получилось. И вот мы ужинаем в его дизайнерской, отлично обставленной квартире; я смотрю вокруг и не вижу своих гравюр. Оказалось, что он повесил их у себя в ванной и туалете. И хотя в реальности это был шикарный туалет, меня это настолько обидело, что в книге я изобразила его как отвратительное место. Сейчас-то я понимаю, что в его поступке ничего обидного нет — наоборот, в туалете можно обстоятельно посмотреть на эти работы, подумать о них.

— Одним из необычных ваших проектов была книга для детей, страдающих опухолью головного мозга. Расскажите о ней поподробнее.

— Ко мне обратился один врач из Цюриха — Микаэль Гротцер, он попросил меня сделать книгу, которая объясняла бы детям, что может их ждать с таким диагнозом, к чему им готовиться при помещении в больницу. Я долго думала, браться ли за этот заказ, — мне казалось, что это будет психологически очень тяжело. Но этот доктор нашел решение: во время работы над книгой я общалась со многими детьми, так что у меня получилось ни к одному конкретному ребенку не привязаться. Для меня было огромным сюрпризом, что эта книга продалась очень большим тиражом и была переведена на многие языки. Наверное, это самая известная моя книга на настоящий момент. Что странно: все-таки опухоль головного мозга, к счастью, не такой популярный диагноз. Возможно, детей просто привлекает необычность этой ситуации, у них получается не принимать ее близко к сердцу...

— Вы готовы браться за подобные проекты в будущем? Могут ли такие книги оказывать какое-то положительное психологическое воздействие на больных детей, утешать их?

— Доктор, который заказал у меня ту книгу, рассказывал, что она была воспринята очень хорошо. По его словам, она немного скрашивала жизнь даже смертельно больных детей — они иногда даже просили автограф. Сейчас у меня три книги, так или иначе посвященные медицине. Вторая посвящена лейкемии, а третью я сделала для детей с почти полной потерей зрения. Это была особенная для меня работа: необходимо было рисовать с минимальным количеством деталей, вставлять в рисунки какие-то выпуклые части. Чтобы хотя бы приблизительно понять, как они будут читать эту книгу, я надевала очки, в которых ничего не могла видеть, только общие очертания.

— Над чем вы работаете сейчас?

— Сейчас я как раз начинаю работать над одной крупной историей для издательства Cahiers Dessinnes — она будет посвящена проблеме взаимоотношений мужчины и женщины, пары. Не знаю почему, но это тема, которая меня всегда интересовала: я обожаю это — придумать пару и размышлять, какие у них могли бы быть отношения, конфликты, как бы они развивались. Это будет мой первый комикс в классическом смысле — с текстом в пузырях.

Понравился материал? Помоги сайту!