Дмитрий Аксенов: «Технологии позволяют реализовать свою идею, минуя любые иерархии»

31 марта в российский прокат вышел фильм «Слепок» — совместный кросс-медийный проект Международного фестиваля современной хореографии Context, Diana Vishneva Foundation, Aksenov Family Foundation и ГМИИ имени А.С. Пушкина. Главной героиней картины стала Диана Вишнёва, которая вместе с другими танцовщиками хореографически воссоздает в залах Пушкинского музея различные исторические эпохи.

Международная премьера «Слепка» пройдет в начале сентября в Вене в рамках ярмарки современного искусства viennacontemporary. Ее владелец, известный бизнесмен и меценат Дмитрий Аксенов, рассказал Ольге Мамаевой о работе над фильмом, о влиянии пандемии на глобальный культурный процесс и о том, зачем бизнесу нужно поддерживать современное искусство и культурные институции.

— Фильм «Слепок» — о неразрывной связи искусства с контекстом: историческим, политическим, эстетическим. А как вы сами видите сегодняшний контекст, в котором появился фильм?

— Есть хороший и плохой контекст. Плохой всем очевиден, хороший заключается в том, что мы живем в стране, где культура — одна из главных опорных точек, она активно поддерживается государством и объединяет миллионы людей. Это еще советское наследие, когда страна производила только две конкурентоспособные вещи — ракеты и культуру. И мы в этой парадигме продолжаем жить. Тот факт, что государство поддерживает культурные институции, сейчас, в условиях пандемии, оказался позитивным. Зато американская модель, когда частный капитал содержит культурные институты и культура сама занимается фандрайзингом, в условиях кризиса показала свою нежизнеспособность. Хотя все последние годы в мире было принято равняться именно на нее.

— То есть выбор только между государством и частным капиталом?

— Думаю, появятся и новые гибридные модели. У меня есть теория, что в ближайшем будущем роль культуры будет гораздо больше, она станет важнее, чем сейчас. С ростом цифровизации и технологизации у людей появится больше свободного времени, поэтому спрос на культуру в самом широком смысле увеличится. От производства товаров мы перейдем к производству и потреблению смыслов. Соответственно, тогда и должны появиться новые бизнес-модели, которые обеспечат этому производству смыслов финансовую независимость.

— Если говорить о России, как это возможно в условиях тотального контроля со стороны государства? Мы же видим попытки вмешаться во все, что происходит в общественной, культурной жизни: от невыдачи прокатных удостоверений «неправильным» фильмам до закрытия выставок.

— Это универсальное правило для всех государств — не только для нашего. Любая иерархия стремится закрепить свою власть, это нормально. Но современный мир плоский, и технологии позволяют войти на рынок и реализовать свою идею, минуя любые иерархии.

— Пандемия создала новые возможности для выхода на рынок?

— Сейчас возможностей больше, чем год назад. Посмотрите, как развивается использование NFT (non-fungible token — уникальный криптографический токен. — Ред.) или Clubhouse — они получили популярность именно во время пандемии и «выстрелили» благодаря ей. Это и есть монетизация творческой энергии. И таких примеров довольно много.

— Хочу вернуться к фильму «Слепок». Как появилась сама его идея?

— С Дианой Вишнёвой мы познакомились относительно недавно и, пообщавшись с ней и с ее супругом Константином (Селиневичем. — Ред.), поняли, что у нас общий взгляд на многие вещи. Например, мы в фонде (Aksenov Family Foundation. — Ред.) исходим из той основной идеи, что российская современная интеллектуальная энергия недооценена — и внутри России, и за ее пределами. Я имею в виду не только изобразительное искусство, но и современную музыку, танец и т.д. Когда мы увидели, что фестиваль Context, который делает Диана, направлен именно на это, на открытие современной России, мы решили поработать вместе. Чтобы преодолеть эту недопредставленность национальной классической музыки, правильно было привлечь мощные имена, известные во всем мире. ГМИИ им. Пушкина — один из великих брендов, с которыми ассоциируется наша страна. Нам было важно создать какой-то новый язык и даже новую сущность — Gesamtkunstwerk. Так возник диалог современного и традиционного, пластического и музыкального, который вы видите в «Слепке».

— Это не первый проект, который вы делаете вместе с Пушкинским. Кажется, у вас особый интерес к этой площадке. Почему?

— Нет, отчего же, мы работаем со всеми музеями. Например, с Третьяковкой сделали проект «Моя Третьяковка». Мы работаем вместе с «Гаражом», Мультимедиа Арт Музеем, Московским музеем современного искусства. Со всеми, с кем у нас совпадают цели, мы объединяемся.

— Вы не первый год входите в состав «Физтех-Союза» — сообщества инициативных выпускников МФТИ (Московского физико-технического института), которое выстраивает вокруг института целую экосистему: например, строит школы, запускает образовательные программы. У вас нет желания «поженить» высокие технологии с искусством в институциональном смысле — открыть в институте гуманитарную кафедру или лабораторию science art?

— Мы постоянно думаем об этом. По такому пути сейчас идут многие ведущие университеты мира. Физтех находится в числе мировых лидеров. Он по-прежнему продолжает давать стране «угля»: ежегодно из четырех тысяч лучших абитуриентов-технарей России тысяча приходится на Физтех. Отсюда выходят лучшие кадры. Но людям с техническим складом ума, как у меня, гуманитарный взгляд на вещи очень помогает. Идея сделать кафедру или исследовательскую площадку на базе Физтеха есть и обсуждается. Но сейчас там происходит смена руководства...

— Очень драматичная, насколько я знаю.

— Да, я как раз нахожусь внутри этого процесса, и один из главных моих вопросов к новому руководству — будет ли интеграция гуманитарных направлений в существующую программу. Пока что есть осторожная надежда, что будет.

— Вы это направление сами готовы возглавить или у вас есть кандидатура?

— Пока не готов сказать, но точно буду участвовать в этом процессе.

— Вам удается зарабатывать на ваших проектах, связанных с искусством, — ярмарке viennacontemporary, издании Russian Art Focus? Это важный вопрос, потому что так называемая буржуазия смотрит на меценатов и не всегда делает правильные выводы. В смысле — примеряет на культуру те или иные бизнес-модели в расчете на выгоду. А ее обычно нет.

— Это правда. Мы не зарабатываем на культуре, а вкладываем в нее. Наверное, это можно назвать социальными инвестициями, инвестициями в человеческий капитал. Но не в бизнес. А все, что мы зарабатываем в культуре, мы сразу же вкладываем в новые проекты. Но я бы поспорил с тем, что люди с деньгами хотят на искусстве зарабатывать. Я вижу огромное число своих друзей-бизнесменов, которые интересуются современным культурным процессом, они готовы вкладывать в новые имена и проекты. Посмотрите, что произошло с Выксой благодаря Анатолию и Ирине Седых (организовавшим в Выксе фестиваль городской культуры «Арт-Овраг». — Ред.). Это большой социальный проект, деньги тут ни при чем.

— При этом ваша активность в основном сосредоточена в Европе, главным образом в Австрии, а не в России… Но ведь здесь и нет инфраструктуры для нормального развития культуры в регионах. А ваш девелоперский опыт позволяет ее создать.

— Мне не кажется, что проблема в отсутствии инфраструктуры. Скорее — в отсутствии денег, которые бы позволяли местным художникам, музыкантам, исследователям и другим «смысловикам» заниматься своим делом. Наш проект «Русская музыка 2.0» — яркое тому доказательство. Мы же не строили концертные залы — достаточно было заказать те или иные форматы композиторам, чтобы они себя выразили. Людям важно заявлять о себе и своем творчестве. Для этого, в частности, нужно преодолевать языковой барьер, потому что у нас в стране среди художников единицы могут рассказать о своих проектах на английском языке. А без этого невозможно никакое международное продвижение.

— Как вы выбираете институции и людей, которых поддерживаете?

— Стараюсь, чтобы это не было вопросом личного вкуса: талант, актуальность, общий взгляд на мир — наверное, эти вещи должны совпасть. Мы в фонде подходим к проблеме институционально: стараемся не помогать конкретным людям, а решать более масштабные задачи. Например, сейчас вместе с Иваном Вырыпаевым готовим большой образовательный проект, посвященный драматургии и режиссуре; он должен стартовать осенью. Но мы не смотрим только на звезд. Например, Павла Отдельнова мы начали поддерживать задолго до того, как он стал широко узнаваем. И сейчас есть довольно много интересных людей, в том числе в регионах, которым мы помогаем, — завтра многие из них могут стать звездами мировой величины.

Понравился материал? Помоги сайту!