10 января 2017Colta Specials
317

Новая интеллектуальная корректность

Андрей Завадский о полемике вокруг интервью Екатерины Шульман

текст: Андрей Завадский
Detailed_picture© Фонд Егора Гайдара

Дискуссия интеллектуалов, спровоцированная интервью политолога Екатерины Шульман «Росбалту», неожиданно вывела российскую академическую науку на новый уровень публичности. Как сформулировал в своем фейсбуке экономист Константин Сонин,

«Здравствуй, новый академический мир. Кто не понимает — по ссылке внизу — ведущий (с огромным запасом) специалист по политической науке в стране [Григорий Голосов] критикует одного из самых интересных комментаторов (и тоже учёного-политолога) [Екатерину Шульман]. Кто-то видит в этом ссору и негатив — а я вижу полноценный новый уровень. Наконец-то в российской политической науке могут вестись публичные дискуссии, в которой оппоненты серьёзно опираются на данные и современные методы...»

В российской публичной сфере действительно не так часто случается, чтобы исследователи и эксперты обсуждали употребление научных терминов и его влияние на осмысление повседневности. Но если содержательно полемика о гибридных режимах и анократии свежа, увлекательна и наверняка продуктивна, то по форме это, к сожалению, дивный старый мир.

Реакция на интервью Шульман поразительно хорошо укладывается в понятие «менсплейнинг» (mansplaining). Уважаемый политолог-женщина, автор серьезных аналитических текстов, высказывает свое мнение — и тут же приходят более опытные, более знающие и более понимающие политологи-мужчины и начинают яростно объяснять, что политолог-женщина врет и что на самом деле все совсем не так (многие из озвученных в ходе дискуссии мнений собраны на сайте «Радио Свобода»).

Термин «менсплейнинг» состоит из английских слов man и explaining и на русский язык иногда переводится как «мужобъяснения». Хотя этому понятию всего несколько лет, оно уже успело поменять свое значение. Изначально под менсплейнингом подразумевались снисходительно-покровительственный тон и сознательно упрощенные формулировки, используемые мужчиной в разговоре с женщиной. Это значение термина «менсплейнинг» часто критиковали как упрощенный способ контраргументации, основанный на гендере собеседников, — мол, это все политкорректность, запрещающая содержательно спорить с представителем дискриминируемой социальной группы. Поэтому постепенно гендерная составляющая понятия ушла на второй план — сейчас считается, что «менсплейнерами» могут быть и мужчины, и женщины. Есть мнение, что это обессмысливает термин, делает его бесполезным. На мой же взгляд, такое значение обнажает патриархальный ингредиент, которым на поверку пропитаны все культурные слои.

Вот как начинает Григорий Голосов комментировать интервью коллеги-политолога: «И еще раз по поводу творчества Екатерины Шульман…» Слово «творчество» в данном контексте очевидно принижает работу Шульман, заставляя ставить под вопрос не только ее мнение на конкретную тему, но и в целом ее состоятельность как эксперта и ученого. Одновременно это окрашивает все последующие, серьезные и обоснованные, аргументы Голосова в оттенок личностной неприязни к виртуальному собеседнику.

Политолог Александр Морозов, который тоже активно спорил с Шульман в Фейсбуке, заканчивает свой пост следующей фразой: «Короче, конечно, Шульман — симпатичная и оптимистичная женщина, но вот тут наглядно видно, что все это крайне некорректная “политология”, которая плоха именно тем, что пользуется академическим словарем для совершенно дезориентирующих целей». Получается, что Екатерина Шульман — «симпатичная и оптимистичная женщина», которая почти ничего не понимает в политической науке.

Примеров подобного ведения публичных дискуссий хватает: взять хотя бы недавнее интервью Андрея Кончаловского Катерине Гордеевой, где режиссер так общается с журналисткой: «А вы возьмите свою головку в руки и подумайте лет двадцать — и вы тоже изменитесь. Думающие люди нередко меняют свою точку зрения…» Здесь к менсплейнингу примешивается еще и эйджизм, для думающего человека как минимум странный.

В эпоху постправды даже самые достоверные знания и обоснованные мнения могут быть подвергнуты сомнению, и поэтому при защите своей позиции велик соблазн перейти на личности — такой путь часто проще, чем взвешенное и продуманное объяснение, разговор с собеседником на равных. Проблема в том, что ни к формированию языка публичной дискуссии, ни к возникновению «нового академического мира» такая дорога не приведет.

Можно, конечно, отмахнуться от этой мысли, повесив на нее ярлык избыточного левачества. Но в ситуации, когда факты постоянно ставятся под вопрос, форма, в которой нас убеждают в их существовании, становится такой же важной, как и содержание аргумента. Когда же спорят ученые, пытающиеся в ходе дискуссии нащупать новое знание, сформулировать ранее неизвестный факт, форма их беседы приобретает первостепенное значение. Это не политкорректность, а новая интеллектуальная корректность, обязательная для ученых мужей. И жен.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320801
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325921