29 июня 2016Общество
311

На стороне зла

Фильм ужасов от Олега Кашина о людях во власти и при власти

текст: Олег Кашин
Detailed_picture© 20th Century Fox

Есть сила, которая непрерывно на протяжении многих лет торжествует в России, одерживая одну победу за другой и завоевывая все больше пространства. Эта сила повсюду — и в чувстве юмора пресс-секретарей, и в скрежете танков на парадах, и в блеске погон прокуроров. Эта сила тараторит что-то победительное голосом корреспондента государственного телеканала, она светит мигалкой, сияет пластмассовым пингвином на московской улице. Эту силу можно было бы назвать властью или государством, а можно как-нибудь торжественно — например, злом, и это слово будет не менее адекватно описывать эту силу, потому что да, она давно навела внутри себя порядок, сделалась однородной и добра старается не делать в принципе. У нас такое говорят часто, но всегда иронически — «сторона зла», «перешел на сторону зла», ирония действительно полезна как оружие самозащиты; человек улыбается и говорит: «Я перешел на сторону зла», — и ты думаешь: какой милый, какой хороший, какая самоирония, при этом никакой иронии тут нет — он действительно на стороне зла, просто для него невыносима мысль, что об этом можно говорить всерьез. Собственно, культ самого странного юмора в некоторых государственных кругах («брексит-хуексит», «нагибаться в бане за мылом», «как поплавали» и т.п.) — он именно оттуда: люди улыбаются и машут, потому что если перестать улыбаться, то, наверное, придется взвыть — вообще всем, даже тому жизнерадостному из Следственного комитета.

Государственное информагентство подробно рассказывает об архитектурном облике новой штаб-квартиры НАТО. Ультрасовременный стиль, крыша неровная, если сверху, то похожа на молнию, а между прочим, молнии носили на петлицах нацисты из СС, и это не первый случай, когда такие вещи можно разглядеть в натовском дизайне, — где-то в Америке (фото прилагается) есть здание, имеющее в планировке форму свастики, а логотип НАТО — четырехконечная звезда — чем-то похож на тот крест, который был в войну у немцев на танках. Это настоящая новость в рубрике «В мире», это не пародия, но, можно предположить, человек, который писал ее, и редактор, который публиковал, оба понимают, что валяют дурака, но они будут валять дурака, потому что у них такая работа. Закончился рабочий день, идешь домой и стараешься не думать о крыше здания НАТО и о том кресте, который был у немцев.

Человек улыбается и говорит: «Я перешел на сторону зла», — и ты думаешь: какой милый, какая самоирония, но он действительно на стороне зла, просто для него невыносима мысль, что об этом можно говорить всерьез.

Государственный корреспондент — рядовой этой большой армии, которая наступает, побеждает и идет дальше к новым свершениям. Мы видим ее в судах и на партийных съездах, она вещает по телевизору и сносит магазины возле метро, она одета в омоновский камуфляж и в чиновничий галстук, она поет песни и снимает кино — это действительно сила, это тысячи людей, десятки тысяч, сотни тысяч. Вместе они могут все, и они делают все, но самая загадочная их черта — они при этом выглядят кем угодно, но только не победителями. Это противоречит любой логике: вместо счастливых, уверенных в себе людей мы видим перепуганных и подавленных, согнутые спины и потухшие взгляды, и чем внушительнее их успехи, тем ниже опущены лица и тем более шаркающей кажется походка. Десять или пятнадцать лет назад, когда вершины еще не были завоеваны, они выглядели гораздо веселее, они производили впечатление довольных жизнью людей, и вот сейчас этого нет. Счастливый губернатор, уверенный в себе депутат, спокойный и довольный ведущий государственного телеканала — это несуществующие типы. Знаменитые сыновья генпрокурора, у которых и с деньгами все в порядке, и вообще по всем показателям все в порядке, — почему они выглядят так, будто сейчас им кто-то плюнет в лицо, и, главное, от кого они ждут плевка — от тех, что ли, кто обсуждал их в социальных сетях? Нет же. Плевок, которого они ждут, копится где-то там, где нет социальных сетей и нет вообще никого, кто высказался бы неодобрительно о порядках или персоналиях. Нет, дети прокурора и все их товарищи ждут подвоха откуда-то оттуда, со своей стороны, с той, которую иронически принято называть стороной зла.

Может быть, это и есть реальный источник их побед — за каждую пядь завоеванной территории им приходится расплачиваться какими-то невидимыми, но страшными векселями. Чиновник госбезопасности, велевший закрыть публичные дискуссии в петербургской библиотеке, — он доволен собой, ему приятно, что именно он испортил жизнь нескольким людям и настроение еще нескольким сотням? Олигарх, увольняющий редакторов хорошей газеты, — ему нравится это делать, он испытывает то приятное чувство, которое бывает у людей, добившихся того, о чем мечтали? Человек, которому повезло сесть на партийном съезде лицом к лицу с президиумом, — он как смотрит в глаза своим вождям: восторженно и преданно или предпочитает не встречаться с ними взглядом, а то мало ли что?

Вместо счастливых и уверенных мы видим перепуганных и подавленных, согнутые спины и потухшие взгляды. Счастливый губернатор, уверенный в себе депутат — это несуществующие типы. Нет, они ждут подвоха откуда-то оттуда, со своей стороны.

Сторона зла — она потому и сторона зла, что на ней не бывает счастливых людей. Там есть все, что нужно для счастья обыкновенному человеку, — и деньги, и возможности, и перспективы, но все это не складывается в общее благополучное свойство. Там почему-то страшно — так сводит с ума атмосфера зловещего места в фильме ужасов, там что-то не так, то ли не хватает чего-то, то ли что-то в воздухе. Там что-то не так.

Что не так — ну вот есть, наверное, набор обязательных качеств, которыми надо обладать и которые надо в себе вырабатывать, если ты на той стороне. Качества простые и не имеющие жизненного значения — может быть, надо чего-то не замечать или, наоборот, замечать то, чего нет, о чем-то промолчать, о чем-то сказать и сделать что-то, чего не хочешь делать. Это всего лишь одно правило, но оно обязательное и безжалостное: находясь там, надо совсем чуть-чуть, самую малость не быть самим собой. Надо быть кем-то другим — всем им надо: и тому человеку из агентства, который пишет про свастику, и тому в первом ряду на партийном съезде, и генералу на параде, и судье в суде, и омоновцу на улице — всем.

Как будто чуть покачивается поверхность, на которой стоишь, — совсем чуть-чуть, слабые колебания, но постоянные и в разные стороны, и ты их сначала переносишь, потом терпишь, потом начинает тошнить. Чиновник выскакивает из автомобиля АМР и начинает избивать стоящую на пути девушку, детский омбудсмен спрашивает чуть не утонувших детей «Как поплавали?», человек в телевизоре орет на случайного собеседника. Всем плохо, всем страшно. Не быть собой в мелочах невыносимее, чем быть негодяем в принципе. Ты в фильме ужасов, но ты еще не потерял сознание, и ты еще своими собственными, человеческими глазами видишь ту тварь, которая из тебя лезет, и главное твое желание теперь — чтобы вылезающая тварь поскорее тебя съела целиком, чтобы от тебя ничего не осталось и чтобы не было так страшно. Но твари так будет неинтересно, ей важно на как можно более долгое время продлить это сосуществование, и поэтому кажется, что фильм никогда не кончится. Эти несчастные, перепуганные люди никогда не станут счастливыми, но они еще долго будут побеждать, до самых титров.


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320804
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325925