Рукопожатие доктора Зиновьева

23 июня 2021 года на 88-м году жизни ушел Питер Зиновьев — создатель культовых синтезаторов EMS VCS 3 и Synthi 100, которые изменили историю поп-музыки. В декабре 2016-го музыкант и медиахудожник Сергей Касич, резидент сообщества SoundArtist.ru, побывал в гостях у доктора Питера Зиновьева в Кембридже, общался с ним и показывал ему одну из своих разработок; ниже он вспоминает об этой встрече.

Легенда гласит, что однажды, уже после золотой эры The Beatles, Пол Маккартни пришел в студию к Зиновьеву — первому и до сих пор единственному синтезаторостроителю Соединенного Королевства. Студия называлась Electronic Music Studios и была одной из первых студий электронной музыки в мире, по совместительству штаб-квартирой одноименной компании, которая занималась серийным выпуском настоящих английских синтезаторов. Сэр Пол пришел не просто так, а с предложением сотрудничества. Однако Зиновьев не знал, кто перед ним, и не придал никакого значения речам этого забавного человека. Никакого сотрудничества не вышло.

Давайте представим человека, который, живя в Великобритании, не знает, кто такой Пол Маккартни. Точнее, ему на это наплевать. Когда мы с ним встретились, этому человеку шел девятый десяток. Он — потомок старинного русского аристократического рода, идущего от князей Долгоруковых и ставшего после революции английским. Но это отдельная история. Так же как про студию EMS и ее влияние на электронную музыку, про род Зиновьевых написаны научные работы. У него кристально чистый британский акцент и выверенные манеры в каждом движении. Серое пальто и трость с серебряным набалдашником. Где-то наверняка есть и котелок, но он его не носит. Недавно он выступал на фестивале Berlin Atonal с виолончелисткой Люси Рейлтон, которой едва 20. Там же играли Kraftwerk, но, полагаю, он не обратил на это внимания. Этот человек сидит передо мной и предлагает попробовать какую-то шотландскую рыбу. Я имею честь обедать с доктором Питером Зиновьевым в его доме в Кембридже.

Совместный альбом Питера Зиновьева и Люси Рейлтон:

После ланча, заботливо приготовленного женой Питера Дженни, мы пошли в его студию, которая располагалась в том же доме. Там я устроил небольшую демонстрацию своей разработки и в целом был встречен позитивно. Зиновьев показал, над чем работает, и рассказал про свои дела. Мы провели с ним и его прекрасной женой почти полдня. В конце гостеприимная пара устроила мне экскурсию по Кембриджу. Я испытал то чувство, когда идешь с великим композитором по улочке, по которой, возможно, только что проехал великий ученый Стивен Хокинг со всей нашей Вселенной в голове. Хокинг — самый именитый сосед Зиновьева, но, конечно, не одним им известен Кембридж.

Городу около или больше 1000 лет. Весь он состоит из множества колледжей, которые составляют университет. Когда ты «поступаешь в Кембридж» — ты поступаешь в один из колледжей. В последние годы он стал сильно расти и постепенно превращаться в «британскую Силиконовую долину», как выразилась Дженни, которая проработала в университете солидную часть жизни. В самом деле, плутая от станции к дому Зиновьевых, я встретил, например, штаб-квартиру британского Microsoft. Естественно, огромная часть населения города — молодежь. А теперь еще и айтишники разных возрастов. В целом, пробуя заглядывать в лица идущих навстречу людей, не видишь там ничего, кроме благополучия. 50% студентов университета — выпускники элитарных школ. Остальные — либо стипендиаты (т.е. умные ребята), либо богатенькие детки. За весь день не встретил там ни одного попрошайки, а единственный бездомный, видимо, прибыл в Кембридж в этот день как раз из Москвы: старый серый рюкзак, потертые кроссовки и пакет из «Перекрестка» с кучкой проводов приехали в этот классовый рай со мной на одном поезде. Тем не менее ни Зиновьев (окончивший Оксфорд), ни его прекрасная жена не разделяют феодальных настроений постбрекситной Великобритании. Мы говорили обо всем подряд, в том числе о политике и экономике. Лондон и Кембридж голосовали против выхода из состава ЕС. Университет, несмотря на всю технологическую продвинутость, тем не менее весьма традиционен в отношении гуманитарных дисциплин. Музыкальные колледжи здесь обучают в основном классическому исполнительству. А единственная студия электронной музыки была когда-то инициирована именно доктором Зиновьевым.

Вернемся к легенде о встрече Зиновьева и Маккартни. За несколько часов, проведенных вместе, мы говорили обо всем подряд. Например, его очень веселил факт появления на аукционе eBay Synthi 100 в разделе «продажа» с ценником 1 000 000 долларов (или евро). Я пошутил, что это, видимо, тот самый русский Synthi 100, к покупке которого был причастен сам Шостакович и чья судьба сейчас покрыта мраком постсоветской истории. Питер сказал, что все Synthi имеют серийные номера и установить личность и историю конкретного синтезатора нетрудно. Все данные до сих пор хранятся надежно. Тут же вспомнилась история про то, как однажды этот советский Synthi поломался и Зиновьеву самому пришлось приезжать чинить его. «Не сказать, что я большой спец в электронике, — отмахнулся Питер Зиновьев. — Но больше никто не мог поехать, к тому же советские хотели видеть именно меня. Я там что-то сделал — и оно заработало». Наше общение напоминало мне разговоры с другим бесспорным пионером электронной музыки и музыкальных технологий — Джоном Эпплтоном, создателем синтезатора и семплера Synclavier. Передо мной был человек, безмерно увлеченный музыкой. Но он ставил себе не чисто эстетические задачи, а, скорее, поисковые. Его музыка потребовала новой технологии, и он ее создал. А дальше он отдал эту технологию миру, воплотив ее в коммерческий продукт — музыкальный инструмент новой эпохи. Продукт совершил небольшую технологическую революцию, но создатель и его компания обанкротились. Ни Эпплтон, ни его старый друг Зиновьев не бизнесмены. Они композиторы и, возможно, немного фантазеры (во всех положительных смыслах этого понятия). Эта увлеченность своим делом — «священный эгоизм гения», описанный участниками британской группы Art of Noise, следующим за Зиновьевым поколением гиков от электронной музыки, — она и являет собой суть легенды «о том, как Пол пришел к Питеру». Но верны ли факты? Вот и пришло время узнать.

«Все было не совсем так», — смеется Зиновьев. Маккартни действительно обратился к нему в период, когда The Beatles уже были заняты поисками новых средств выразительности, а сам сэр Пол активно продюсировал разные проекты. Они стали работать вместе. Другие битлы тоже участвовали. Например, Питер рассказал, что обучал Ринго Старра играть на синтезаторах. Но итоговый материал так и не был опубликован. «Что же это была за музыка?» — спрашиваю я. Посмеиваясь, доктор Зиновьев оставляет меня в недоумении: «Я не помню: это было очень давно».

Тут-то и становится ясно, что легенда верна в своей сути. Что и подтверждает доктор Зиновьев за ланчем, небрежно махнув рукой: «Я никогда не придавал особого значения The Beatles». Действительно, человек запоминает в первую очередь то, что для него важно. Сейчас ему в этом помогают компьютеры. Они тоже помнят то, что важно их хозяину. Чему Питер Зиновьев придавал значение? Музыке. В студийном мейнфрейме пионера электронной музыки больше 40 терабайт звукового материала. В большинстве это его собственные библиотеки семплов. Самостоятельно записанные, очищенные, обработанные, каталогизированные с только одному ему известной целью. Они собраны с той же скрупулезностью, с которой он программировал первый автоматизированный компьютерный концерт в Queen Elizabeth Hall в 1968-м.

Что еще для него было важно? Технологии. Он помнил и знал весь свой хард и софт. Постоянно следил за новинками. Имел критическое мнение на ту или иную «гиковскую» тему. Принципиально не использовал «маки». Его основные DAW (цифровые звуковые рабочие станции. — Ред.) — Reaper, Audacity, Studio One. Основные мониторы — Genelec. И те, кто знает, — те поймут, что это означает.

Чуть позже, прогуливаясь по тысячелетним улочкам Кембриджа, я уже случайно обронил имя Жан-Мишеля Жарра (за что немного стыдно до сих пор). Оказывается, Зиновьев даже был на его концерте не так давно. По личному приглашению.

Мы с доктором Зиновьевым тестируем прототип моего интерфейса FingerRing, принцип работы которого основан на феномене электропроводности кожи человека. Электричество колеблется со звуковой частотой. Выходя из компьютера, оно входит в мою левую руку, пробегает по моему телу и через наше рукопожатие входит в тело доктора Зиновьева. Пробежав по нему — выходит через его правую руку в шестиканальную звуковую систему. Мне за 30, ему за 80. Вместе нам примерно столько, сколько электронному звуку как явлению. Мы весело смеемся. Где-то неподалеку, в доме по соседству, Стивен Хокинг молча смотрит во Вселенную.

Понравился материал? Помоги сайту!