18 сентября 2017Академическая музыка
96

«Использование технологий в музыке — это примета времени»

Профессор академии в Чайковском Яннис Кириакидес — о мультимедиа в жизни современного композитора

текст: Ксения Ануфриева
Detailed_pictureЯннис Кириакидес читает лекцию студентам Международной академии молодых композиторов в Чайковском© Академия молодых композиторов в Чайковском

Яннис Кириакидес (р. 1969) — киприот по рождению, учившийся в британском Йорке и Гаагской консерватории (сейчас он там преподает). Яннис работает в области мультимедиа, саунд-арта, импровизации — все это не очень вписывается в традиционное российское представление об академическом композиторе. В этом году Кириакидес стал одним из приглашенных профессоров только что закончившей свою работу VII Международной академии молодых композиторов, которую Московский ансамбль современной музыки традиционно проводит в городе Чайковский Пермского края.

— В который раз вы побывали в России?

— В шестой за последние шесть лет. Был в Москве и Санкт-Петербурге, в Нижнем Новгороде, в Перми и вот теперь — в Чайковском.

— В свой первый приезд, в Нижнем Новгороде, вы делали электронную импровизацию с Иваном Бушуевым и Владимиром Горлинским. Помните свои ощущения, реакцию новой для вас российской аудитории?

— Я приехал в Россию с таким маленьким сетапом — очень мало инструментов взял с собой! Обычно я использую гораздо больше оборудования, как, например, на Венецианской биеннале в 2015 году. Играть с Горлинским и Бушуевым — это было очень особенное ощущение. Потом были очень приятные встречи с публикой, интересные разговоры. К тому же мы были в Нижнем несколько дней, и это была редкая возможность осмотреться.

— Так получается, что в каждый приезд у вас разные активности. В Нижнем это были электронная импровизация и лекции, в Перми — выступление с коллективом ваших студентов KHZ, в Чайковском — преподавание. И, конечно, везде вас играл МАСМ. Насколько по-разному ваши работы воспринимали в разных городах?

— Я не то чтобы переживаю насчет того, как воспримет публика мою музыку. Скорее, мои попытки предсказать реакцию аудитории проявляются в выборе программы концертов. В Москве с этим проще: я думаю, у большей части столичной публики уже был опыт восприятия мультимедийных работ наподобие моих. По сравнению с Москвой Пермь показалась мне городом с академическими традициями восприятия. Там я играл на фестивале Sound 59 со своей группой, программа была очень экспериментальная: видео с электроникой, импровизация. И в том же концерте были совсем классические вещи других композиторов в исполнении скрипки и фортепиано, например. Контраст был очень сильный. Кажется, моя музыка показалась публике по сравнению с этими пьесами слишком громкой, слишком странной. Не знаю, возможно, для большей части аудитории в этих условиях опыт восприятия моей музыки оказался больше негативным, чем позитивным…

Композитор Яннис Кириакидес на репетиции своей пьесы «Караоке-этюды», которая была исполнена МАСМом на открытии Международной академии молодых композиторов в ЧайковскомКомпозитор Яннис Кириакидес на репетиции своей пьесы «Караоке-этюды», которая была исполнена МАСМом на открытии Международной академии молодых композиторов в Чайковском© Академия молодых композиторов в Чайковском

— И вы учли этот опыт, выбирая пьесу для исполнения в Чайковском?

— Да, в Чайковском на концерте, открывавшем академию, исполнялась моя почти шуточная композиция «Караоке-этюды». Происходило это в концертном зале музыкальной школы, и большая часть аудитории до этого не была знакома с такого рода вещами. Для них это другая культура.

— Вы разговаривали об этой пьесе со студентами академии?

— В Чайковском я прочитал две лекции. Одна — в основном про мультимедиа, а вторая — о моем опыте работы с интерактивными партитурами и т.д., словом, о том, как мы можем мыслить партитуру «после бумаги». Как раз партитура пьесы, сыгранной на концерте, представляет собой «караоке» для музыкантов. Для меня это был способ сделать в каком-то смысле легкую музыку, своего рода фан. Некоторым студентам было интересно в этой пьесе увидеть идею будущего, идею визуальной, цифровой партитуры. А другим музыка показалась слишком поп-культурной. Для многих студентов, знаете, музыка — это самовыражение. А «Караоке» — это такое веселье. И слишком серьезно настроенным было непросто уловить, что же мы здесь пытаемся исследовать…

— А в чем идея?

— Исследовать непрофессиональный аспект бытия музыки, когда караоке нас вовлекает в процесс музицирования, когда благодаря видео кто угодно может стать исполнителем, переосмыслить, интерпретировать песню по-своему. Я взял записи пяти известных песен последних пятидесяти лет — Марвина Гэя («Heard It on the Grapevine»), Боба Марли Sun Is Shining»), Гила Скотт-Херона («Fast Lane»), Леонарда Коэна Everybody Knows»), Нины Симон Sinnerman»). В каждой части предполагается солирующий инструмент, но пьеса может быть исполнена любым количеством музыкантов и на любых инструментах. Вдобавок у каждого раздела — свое визуальное графическое решение. Записи исполнения песен деконструированы с помощью электроники. Тексты, появляющиеся на экране (это же караоке!), тоже деконструированы с помощью ротации. Так что большую часть времени, пока звучит музыка, вы не можете различить ни знакомые мотивы, ни текстовые фразы — узнавания не происходит. В результате вся пьеса воспринимается довольно абстрактно.

Недавно я вообще написал пьесу с использованием приложения, которое генерирует партитуру в зависимости от действий исполнителя.

— И при этом партитура этой композиции — не статичная графическая инструкция, а кинетическая — что-то принципиально иное?

— Да, мне интересна сама идея того, как партитура может существовать не на бумаге и как ею можно поделиться с публикой. И «Караоке-этюды» — отличный пример этого. Недавно я вообще написал пьесу с использованием приложения, которое генерирует партитуру в зависимости от действий исполнителя. Мне хочется ломать традиционную ситуацию, когда музыканты сидят за пюпитрами. Поэтому я придумываю условия, за счет которых у меня появляется возможность поделиться содержимым партитуры с публикой, условия, когда все — и исполнители, и публика — находятся в одном информационном пространстве.

— В России то, что вы делаете, — саунд-арт и мультимедиа — относится скорее к области современного искусства, чем к композиции.

— Я знаю. Но сейчас действительно многие композиторы привносят в свое творчество внемузыкальные элементы из области мультимедиа, цифрового искусства. И молодые композиторы делают это очень активно. Назову, например, Дженнифер Уолш с ее перформативностью, которую она называет «новой дисциплиной». То, что сейчас на европейской и американской современной музыкальной сцене мультимедийные элементы вовлекаются в исполнение все чаще, мне кажется, во многом связано с потребностью изменить слушательскую конвенцию. Происходит деконструкция идеи концертного зала — того, как музыка существует в пространстве.

Яннис Кириакидес и Дмитрий Курляндский в ЧайковскомЯннис Кириакидес и Дмитрий Курляндский в Чайковском© Академия молодых композиторов в Чайковском

— И в чем суть изменений слушательской конвенции, по-вашему?

— Сейчас наше восприятие музыки стало связано со множеством вещей — с текстом, видео и перформансом. Возможно, культура чистого слушания очень изменилась: я имею в виду, что ценность фокусировки на слушании сильно снизилась. И для меня использование мультимедиа означает отражение этих изменений — того, как мы слушаем, того, как развивается музыка. Для многих композиторов звуковая информация все еще в приоритете, но я думаю, что привнесение мультимедиа в произведение не вытесняет музыкальный аспект, а наоборот — позволяет глубже исследовать его.

— То есть ваш интерес к мультимедиа — это не своего рода философия и не результат технологического соблазна? Изменилась сама природа восприятия музыки?

— Да, я не думаю, что это просто технологический соблазн. Вся наша культура, все общество были соблазнены технологиями. И музыка — часть общего явления. Использование технологий в музыке — это примета времени.

Я не говорю, что одно лучше другого. Это не критика. Мне по приколу сама ситуация.

— Но мы в начале разговора выяснили, что вашу музыку по-разному воспринимали в разных городах — в зависимости от силы традиций и степени знакомства с новым. Так что изменения в восприятии не происходят везде равномерно.

— Я ощущаю, что принадлежу к определенной музыкальной традиции, и она оказывает подсознательное влияние на то, что я делаю. Но мне как художнику важно показывать, где мы, каковы наши инструменты и технологии, выражать состояние общества сейчас. Даже в «Караоке-этюдах» я сравниваю культуру караоке и культуру классического исполнительства. Я не говорю, что одно лучше другого. Это не критика. Мне по приколу сама ситуация. Мы ведь — индивидуальности и соединяем в себе разные культурные влияния. Эта пьеса — исследование нашего отношения к культуре.

— А к какой музыкальной традиции вы себя относите?

— Если говорить об идентификации с классической музыкальной традицией, то да — у меня есть «мой Чайковский». Я занимался классической музыкой, но для меня это не означает, что я должен соотносить с ней мою работу постоянно. Я провел много лет, исполняя греческую и турецкую традиционную музыку. Я эти культуры очень хорошо знаю. Как слушатель, я идентифицирую себя и с другими видами музыки. Музыкальных культур очень много, но полностью я не принадлежу ни к одной из них.

— Мне особенно нравятся в вашей позиции отсутствие равнодушия к «пройденному» и толерантность по отношению к разным типам музыки. Слушателю массовому скорее свойственно что-то определенное любить, а остальное не принимать.

— Да, соотнесение себя с каким-то определенным типом музыки — это очень личное. И, возможно, когда вы встречаетесь с чем-то совершенно чужим по отношению к той традиции, с которой вы себя соотносите, возникает очень эмоциональная реакция. Это касается всего, не только музыки, но и восприятия вообще.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20246302
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202412948
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202417632
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202422840
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202424490