14 августа 2017Академическая музыка
152

А лучше бы с верблюдами

Анна Нетребко и Ширин Нешат дебютировали в «Аиде»

текст: Алексей Мокроусов
Detailed_picture© Salzburger Festspiele / Monika Rittershaus

Этой зимой петербургский Императорский фарфоровый завод представил чайный сервиз «Аида», созданный по рисункам Анны Нетребко. Рассчитанные на шесть персон 15 предметов вышли в двух изданиях, подешевле и подороже. Уже тогда стало ясно, что объявленная в Зальцбурге «Аида» с Нетребко в главной партии станет уникальным событием музыкального лета: певица впервые исполняет главную партию одной из самых знаменитых опер.

Сервиз стоит 138 864 рубля, дороже официальной цены самых дорогих билетов на «Аиду» (450 евро). Впрочем, у билетов на спектакли с участием примадонны легкая судьба: в день продажи они исчезают раньше, чем успевает включиться компьютер. Вся надежда на спекулянтов — черный рынок в Зальцбурге предлагает взглянуть на египетскую жизнь за три-четыре тысячи евро, а это уже посильнее сервиза.

В «Аиде» выступает и Юсиф Эйвазов. Однако организаторы фестиваля решили тут разлучить супругов — он поет Радамеса 22 и 25 августа, когда главную партию исполняет корейская сопрано Виттория Йео.

Дебют Нетребко в «Аиде» удался, как все удается в ее музыкальной карьере: кого еще назовут единственной сегодня primadonna assoluta и не услышат при этом ничьих возражений? А вот у второй дебютантки вечера, режиссера Ширин Нешат, праздник не столь очевидный. Конечно, она прислушалась к полушутливым пожеланиям дирижера Риккардо Мути, высказанным еще до начала репетиций, — никаких верблюдов, никаких пирамид на сцене. Животные и архитектурные памятники и впрямь отсутствуют. Художник Кристиан Шмид (он известен как постоянный соавтор Клауса Гута) выстроил белый куб-трансформер, тот становится то ареной, то экраном для видеопроекций, которые Нешат снимала вместе с известным оператором Мартином Гшлахтом. На фоне куба отлично смотрятся костюмы Татьяны ван Вальсум. Однако, хоть цвет тканей может говорить о многом, никогда в истории оперы он не заменял режиссуру.

© Salzburger Festspiele / Monika Rittershaus

Как не заменит ее и обстоятельный буклет — в нем напоминают о последних психоаналитических комментариях к «Аиде» (во время создания оперы в жизни композитора возник любовный треугольник, явно сокративший жизнь его жены Джузеппины, об этом говорится в недавно вышедшей на немецком книге Катарины Денниг-Яшке «Верди смеется. Психоаналитические наблюдения») и о колониальном по сути либретто. Известная своими феминистскими и левыми взглядами Нешат предлагает новые акценты. Египетский фараон (Роберто Тальявини) у нее — представитель европейской монархии, а пленные эфиопы — беженцы. Политкорректность торжествует, но насколько она театральна?

Американка иранского происхождения, лауреат Венецианской биеннале Нешат — автор впечатляющих видеофильмов и фотографий, в том числе серии «Женщины Аллаха» (1993—1997); снимки из этого цикла печатаются в буклете к «Аиде». Моделями стали женские лица и руки, порой держащие направленный на зрителя пистолет, расписанные по правилам арабской каллиграфии стихотворениями современных иранских поэтов. Чарующая вязь закручивается спиралью, прошивает черной нитью белое пространство фона, вьется по ладони и пальцам, чтобы в итоге угнездиться в самой сердцевине зрачка. «Когда я начала заниматься традициями и философиями, лежащими в основе ислама и связанными, прежде всего, с представлениями о женщине, — говорит Нешат, — я решила для себя не покидать границ социального, культурного и религиозного кодов, не посягать на существующие преграды. Как только я остановилась на таком образе действий, в моем распоряжении осталось невероятно мало выразительных средств. Но это сокращение наделило меня чувством ясности, простоты».

© Salzburger Festspiele / Monika Rittershaus

Ставить в 60 лет свою первую оперу сразу в Зальцбурге — смелый шаг, но, возможно, чувства ясности и простоты здесь недостаточно. Нешат рассказывает о параллелях в судьбе Аиды и своей собственной (обе — беженки, потерянные в жизни), но хватает ли этого для сценической концепции? Статичность — главное слово в описании спектакля. Удручающей, а не манящей простотой отмечены мизансцены, большая часть действия происходит на авансцене, если, конечно, к этой статуарности в принципе применим глагол «происходит».

Единственное, что живо, это музыка — спасибо Мути, воспринимающему «Аиду» как камерную оперу, и Венскому филармоническому оркестру. Они сосредоточились на создании максимально удобных для певцов условий. Те на высоте — и Екатерина Семенчук (Амнерис), и Дмитрий Белосельский (верховный жрец Рамфис), и даже Франческо Мели в партии Радамеса, звучащий, правда, не так выигрышно в дуэтах с Анной Нетребко, как Лука Сальси в партии Амонасро. Кто, впрочем, способен встать с нею рядом? Эволюционировав из лирического в драматическое сопрано, Нетребко обрела все достоинства нового статуса, ее голос полон контролируемой и при этом не знающей ничего невозможного эмоциональности, скрытой, но очевидной мудрости.

© Salzburger Festspiele / Monika Rittershaus

Быть может, публике предложили лучший из всех возможных компромиссов — объединить не жалующую революционных постановок Нетребко с любимцем зальцбургской «старой гвардии» 76-летним Риккардо Мути, вернувшимся в оперный Зальцбург после долгого перерыва. Чтобы избежать окончательной лояльности к эстетическому консерватизму, дали шанс некогда поразившей арт-мир Нешат. Правда, ей, кажется, забыли сказать, что она в данном случае — не просто автор визуально эффектных сцен, своим почти графическим противопоставлением мужского и женского напоминающих о ее лучших видеоработах, а оперный режиссер. В такую ловушку попадают многие художники, прославившиеся прежде в кино или драматическом театре, но лишь единицам удается избежать штампов.

Фестиваль — не репертуарный театр, он создан для экспериментов, его зритель должен быть готов к неудачам. Насколько они программируемы?

© Salzburger Festspiele / Monika Rittershaus

В одном из интервью интендант Маркус Хинтерхойзер сказал, что, в отличие от Жерара Мортье, он не вмешивается в творческий процесс, все строится на доверии, режиссеры делают что хотят. Возможно, в случае с «Аидой» стоило бы на время отказаться от благородных привычек. Глядишь, и верблюды появились бы.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319755
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325170