30 ноября 2018Медиа
186

Анастасия Лотарева: «Если ты собираешь деньги — ты должен быть готов объясняться и отчитываться»

Главный редактор портала «Такие дела» — о бюджете редакции, пассионарном Мите Алешковском и конкуренции в социальной журналистике

текст: Анна Голубева
Detailed_picture© Анна Шмитько

В ходе бурного обсуждения инцидента с лишением Мити Алешковского премиального статуса «Аэрофлот» получил в свой адрес массу негативных отзывов — но вопросы возникли и к самому Алешковскому, его фонду «Нужна помощь» и изданию, которое этим фондом финансируется. Прозвучало мнение, что на «Такие дела» тратятся слишком большие суммы. COLTA.RU расспросила главного редактора портала Анастасию Лотареву о редакционном бюджете и редакционных принципах.

— Этот шум как-то отразился на работе «Таких дел»?

— Конечно, отразился — нам много пишут, ответы занимают время и отвлекают от работы, и это вообще не тот шлейф, который хотелось бы иметь. Конечно, не отразился — мы работаем так же, как и работали. У меня есть любимое выражение «нормально делай — нормально будет». Мы можем предъявить только нашу работу, этим и заняты.

— Просмотры сайта после этого не выросли?

— Никаких особенных вспышек мы не заметили — просмотры росли в последние полгода постепенно, мы плотно занимаемся медиапродвижением последние семь месяцев и внимательно за этим следим, сейчас у нас примерно 2,5 миллиона уников. В последние дни несколько выросли рекуррентные платежи непосредственно на «ТД», но сложно сказать, из-за этой истории или из-за хорошо зашедших редакционных текстов. Мы благодарны тем, кто помогает нам, независимо от причин. Все, кто собирает деньги, знают, что это такое, как важна эта регулярность.

— После этого скандала в блоге фонда «Нужна помощь» появился текст с объяснениями целей, задач и источников финансирования «Таких дел». Почему было решено объясняться? Вас действительно задели твит Рустема Адагамова и упреки Беспощадного пиарщика?

— Почему фонд это делает — понятно. Работа в благотворительности обязывает. Если ты собираешь деньги — ты должен быть готов объясняться и отчитываться, и задавать вопросы о бюджете и тратах может любой. Мы — издание при благотворительном фонде и тоже готовы давать отчет. Мы открыли целевой сбор на «Такие дела» в мае — и с тех пор бюджет по нашему изданию висит на сайте, все открыто и прозрачно. Но вот сейчас благодаря этим вопросам мы поняли, что нужно, видимо, объяснять все еще четче. Одним постом дело не ограничится, конечно, будем продолжать это делать. «Нужна помощь» — действительно не совсем обычный фонд: он помогает не конкретным людям, а другим фондам, это не всем понятно. Мы собираемся менять не саму отчетность, а ее формат, способ представления данных, чтобы все стало нагляднее. Так что да, и с Рустемом Адагамовым уважаемым, и с Беспощадным пиарщиком, и с кем угодно готовы объясняться и фонд, и я как главред «Таких дел» — если будут вопросы ко мне.

— Из чего складывается бюджет «Таких дел»? Пожертвования — а еще?

— Издание финансируется из денег, которые фонд «Нужна помощь» собирает на свою работу, — хочу это еще раз подчеркнуть, это важно. Это не процент со сборов для других фондов. Если вы хотите помочь какому-то проекту, то все ваши деньги — все сто процентов — пойдут на этот проект. А «Такие дела» получают часть денег только от одного конкретного сбора — на собственную деятельность самого фонда «Нужна помощь», у которого есть ряд собственных проектов, в том числе и издание медиа. С мая, как я уже сказала, есть возможность помочь непосредственно «Таким делам». Кроме того, мы постоянно ищем гранты и понемногу осваиваем партнерские проекты — боюсь произносить слово «нативка», у нас это, конечно, не так системно. Мы — социальное медиа, связанное с благотворительностью, и обязаны быть разборчивыми в выборе партнеров: сотрудничаем только с теми, кто если не во всем разделяет наши ценности, то точно им не противоречит.

Мы прямо просим у читателей денег. В норме — ну если о классических стандартах говорить — журналистский текст все-таки не должен заканчиваться таким прямым призывом.

— Вы как главред влияете каким-то образом на формирование бюджета?

— За деньги, которые собирает для нас фонд, отвечает фонд. Я как главред обязана соблюдать бюджетные рамки и обосновывать редакционные траты. И передо мной с самого начала стояла задача оптимизировать редакционные расходы. Пересчитываем и где-то сокращаем командировки по стране — это самая затратная статья бюджета. Постоянно ищем авторов в регионах: скажем, делать репортаж в Красноярск у нас едет автор из Барнаула, а никак не из Москвы.

— Рассказывая в Фейсбуке о работе отдела спецпроектов «Таких дел», Сергей Карпов упомянул зарплаты в 75—100 тысяч. Это сопоставимо с окладами в других отделах редакции?

— У спецпроектов своя специфика, они делают сложный мультимедийный контент. Но в целом — сопоставимо, могу сказать, что зарплаты начинаются с 50 тысяч и что у нас по сравнению с другими известными мне редакциями меньше разрыв между окладами корреспондентов, редакторов и начальства. Гонорары для внештатников у нас чуть выше средних по рынку.

— А сколько у вас обновлений в день на сайте?

— Обычно два-три больших редакционных материала — репортажи, интервью, лонгриды — плюс две-три заметки поменьше, скорее, информационного порядка. Примерно 20 новостей, у нас большой информационный отдел. И как минимум один фандрайзинговый текст.

— Ваш издатель Митя Алешковский — основатель и лицо не только фонда «Нужна помощь», но и издания «Такие дела». В ходе обсуждения этой истории с «Аэрофлотом» он не раз говорил, что на редакционную политику издания не влияет. Тем не менее он — и издатель «Таких дел», и ваш автор. Трудно в такой ситуации выстраивать отношения?

— На самом деле легче, чем может казаться со стороны. Митя — человек пассионарный, у него много идей, он регулярно предлагает темы для издания. Было бы странно, если бы основатель и идейный вдохновитель проекта никак не принимал в нем участия. И он — хороший фандрайзер: кроме его навыков в этой сфере в принципе он хорошо пишет тексты на сбор денег. Естественно, мы регулярно с ним обсуждаем «Такие дела» как с издателем. Но у меня за семь месяцев работы главным редактором не было ни одного случая, чтобы я что-то на сайт ставила, меняла или снимала по его просьбе, — собственно, и просьб таких не было. Митя не приходит на редакционные летучки — он бывает только на ежемесячных совещаниях, куда приходят и другие представители фонда. А с фондом мы свою работу, конечно, координируем и тесно взаимодействуем — они нам помогают с социологией и экспертами по нашим темам, с контактами в НКО, с поисками героев для фандрайзинга.

— «Нужна помощь» — не совсем обычный фонд. Можно ли сказать, что «Такие дела» — не совсем обычное медиа?

— Пожалуй, можно. Мы недавно обсуждали с коллегами, что же мы такое, и нашли для себя неофициальную формулировку: «“Такие дела” — медиа с особенностями». Конечно, эти наши особенности, в первую очередь, связаны с производством фандрайзинговых текстов. В некоторых материалах мы прямо просим у читателей денег. В норме — ну если о классических стандартах говорить — журналистский текст все-таки не должен заканчиваться таким прямым призывом. Еще у наших авторов особые отношения с источниками — кто-то прочно дружит с теми или иными благотворительными фондами, например. Не говоря уже о том, что наши авторы обычно следят за судьбами своих героев, общаются с ними — что тоже не очень по-журналистски, вероятно. Но мы при этом сами — не благотворительный фонд, не активисты и не правозащита. Мы — медиа, наше дело — это тексты. И наша идея в том, что фандрайзинговые тексты пишут журналисты.

— Это особый жанр, не все умеют, так? Вы как-то обучаете авторов — или находите таких, кто уже умеет?

— Знаете, меня как-то раз, когда я еще на «Правмире» работала, попросили прочитать лекцию о православной журналистике. Я отказалась, потому что не бывает православной журналистики. И не бывает социальной журналистики — бывает журналистика плохая и хорошая, вот и вся лекция. Да, конечно, есть определенные особенности у фандрайзингового текста. Валерий Панюшкин, патриарх и основатель этого направления в нашей стране, бывший главный редактор «Таких дел», занимался этим с нашими авторами, объяснял, как такой текст устроен, как его писать, отладил этот жанр. Во многом это вопрос ремесла, конечно, — помимо личных каких-то склонностей. При этом мы стараемся, чтобы наши авторы писали не только фандрайзинговые тексты, иначе у любого человека очень быстро наступает выгорание. Но мы стараемся искать новые форматы, мы стараемся, чтобы все тексты «Таких дел» — и фандрайзинговые в том числе — создавались как журналистские. С фактчекингом, с несколькими источниками, когда это нужно — с соблюдением профессиональных и этических норм.

Не бывает православной журналистики. И не бывает социальной журналистики — бывает журналистика плохая и хорошая, вот и вся лекция.

— Как вы в редакции оцениваете эффективность своей работы? На что ориентируетесь больше — на просмотры? На дочитываемость? На сборы?

— С дочитываемостью в наших темах знаете как? Вот я очень люблю «Медиазону» — но при этом почти ни одного текста не дочитываю, не могу просто, нервы не выдерживают. Но я абсолютно уверена, что о таком надо писать, что это важнейшее сейчас медиа, я бесконечно их уважаю и поддерживаю как могу, в том числе и материально. А кто-то совсем не может читать про брошенных собак, но это не мешает ему регулярно жертвовать на приюты для животных. Конечно, мы смотрим на цифры — и просмотров, и сборов. Иногда все просто: мы видим, как хорошо читают текст о подростке с неизлечимой болезнью, как после него растут сборы на детский хоспис «Дом с маяком» — они сейчас подходят к миллиону после одного текста. Но цифры не могут быть главным критерием. Есть еще качество текста. Есть важность темы. Я когда начинала писать о сиротах — никто почти о них не хотел читать, а несколько лет спустя это стало нормой. Вот отличный материал Володи Шведова о проблеме насилия в отношении секс-работниц — дико сложная тема в нашей стране, мы взяли ее первыми. Мы уверены, что к некоторым темам нужно приучать. Или наше расследование про фейковый центр поиска потерявшихся людей — 13 тысяч просмотров, для нашего сайта немного, но мы очень довольны этим материалом и будем развивать это направление — расследования.

— «Такие дела» вообще производят впечатление некоторой всеядности — вы публикуете очень разнородный и разножанровый контент.

— Наш слоган — «Мы вернем в журналистику человека». Этот ракурс — через человека — позволяет, в принципе, говорить на любые темы. Мы не пишем про политику, это принципиально. Не пишем о международных делах — это не принципиальный вопрос, просто не хватает ресурса. А в остальном мы себя никак не хотим ограничивать, и это вполне сознательная позиция.

— Расскажите про аудиторию «Таких дел». Она ведь у такого издания должна быть широкой?

— Да, мы хотим, чтобы она была максимально широкой. И чтобы ни в коем случае не ограничивалась теми, кто готов помогать и жертвовать. Наша задача — не только собирать деньги, а рассказывать, показывать, поднимать важные темы, в том числе непопулярные, болезненные. Сейчас наше ядро — 25—45, две трети — женщины, читают нас в основном города-миллионники, в регионах хуже. Но мы работаем для всех. Очень хотим привлечь молодую аудиторию, стараемся делать акцент на мультимедийный контент. Стали регулярно выпускать видеоролики — и это работает, у текста может быть 20 тысяч просмотров, а у видеоролика — 150 тысяч. Хорошо смотрят спецпроекты: вот у нас вышел интерактивный фильм о людях с ВИЧ с участием Чулпан Хаматовой, Юлии Ауг, Риналя Мухаметова, Ирины Старшенбаум — довольно новаторская штука, и мы хотим работать в этом направлении. Мы считаем, что такие вещи могут и должны становиться популярными, что социальная журналистика может и должна меняться — и фандрайзинговый текст должен меняться: нельзя эксплуатировать одни и те же приемы, нужно искать новые форматы, новый язык.

— Кого вы считаете своими конкурентами?

— Ой, мы очень рады конкурентам, и с этим в медийном поле все лучше и лучше. Наши конкуренты сейчас — не полтора социально ориентированных проекта, как было в 2015-м, когда «Такие дела» начинались. Вот из личного опыта: прошлой зимой я еще в качестве корреспондента поехала в Челябинск писать о насилии в Лазурненском интернате. Встречаюсь с людьми, а они со мной странно так разговаривают, не особенно охотно. Оказалось, я буквально шла по следам Евгения Берга из «Медузы» (он какое-то время, кстати, работал у нас) — он приехал за день до меня, говорил с этими же людьми и в итоге сделал отличный репортаж. То есть я, конечно, не обрадовалась лично, что он раньше успел, — и все-таки обрадовалась. Мы радуемся, что теперь о социальных проблемах, о благотворительности системно и много пишут «Медуза», Би-би-си, The Village и даже РИА Новости. Еще недавно об этом мрачняке — тяжелых болезнях, бытовом насилии, бездомных — говорить было не принято. А сейчас «Медуза» снимает ролик в поддержку Щедрого вторника, Би-би-си делает репортажи о социальном сиротстве, а развлекательная «Афиша Daily» — про людей из психоневрологических интернатов. Вот можно было себе представить такое пять лет назад?

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20246298
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202412948
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202417632
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202422836
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202424490