12 октября 2018Медиа
138

Этическая сила

Известные журналисты — о неоднозначных этических моментах своей профессии

текст: Анна Голубева
Detailed_picture© Colta.ru

Выбирать, участвовать ли в расследовании против своего государства, приходится не каждому журналисту — и не каждый день. Но есть этические вопросы, которые повседневная работа ставит почти перед каждым. COLTA.RU узнала, как на них отвечают наши коллеги — известные журналисты Ольга Алленова, Ольга Бешлей, Олеся Герасименко, Катерина Гордеева, Олег Кашин, Александр Плющев, Александр Черных.

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Ольга Алленова
Ольга Бешлей
Олеся Герасименко
Катерина Гордеева
Олег Кашин
Александр Плющев
Александр Черных

Ольга Алленова, «Коммерсантъ»

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Нет, не имеет. Это неэтично.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Ни в каких. Я знаю, что в некоторых СМИ такая практика есть, но сама ни разу с этим не сталкивалась и никогда не стала бы платить за информацию. Думаю, почти всегда можно найти другие способы ее получения. Если информацию не искать, а продавать и покупать, то она становится средством манипуляции.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Нет, намеренно выводить из себя человека недопустимо. Но вопросы могут быть самые разные, в том числе и такие, которые могут вывести человека из себя. Заранее «беречь» ньюсмейкера — явно не задача журналиста. В конце концов, если ньюсмейкер почувствовал себя некомфортно и не хочет отвечать, он может об этом сказать. Похвалить можно, если это искренне и есть за что. Брать «на слабо» — это как?

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Нет, потому что неискренность чувствуется с двух сторон и это только усложняет. Но, конечно, журналист должен испытывать интерес к теме репортажа или интервью — если интереса нет, собеседник это почувствует и не раскроется.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Налить ради интервью — нет. Если с человеком побывал в экстремальной ситуации и видишь, что ему плохо и нужно помочь, то можно применить любые доступные способы. И если есть 50 грамм и они могут помочь, то почему нет. Но брать в таком состоянии интервью — это как-то совсем за гранью.

Ольга Бешлей, независимый журналист

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Я думаю, что речь тут не может идти о праве, потому что тут не может быть правила. «Общественно значимая информация» — понятие очень размытое. Стоила ли публикация обмана, покажет реакция общества. В каждом конкретном случае журналисту придется взять на себя ответственность за принятое решение. Такой поступок может стоить репутации — ну, когда-нибудь, в какой-то России будущего, где репутация будет чего-нибудь стоить.

Если твоя задача — найти то, что прячут, и рассказать о том, о чем не рассказывают, то ты постоянно будешь сталкиваться с моральными дилеммами. И у общества (а также у профессиональной среды) такое право — решить, какие меры были адекватными полученным сведениям, — есть. Вот к этому нужно быть готовым. И действовать по обстоятельствам.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Нет правила. По каждому случаю нужно принимать взвешенное решение. Журналистка Саша Сулим для интервью с ангарским маньяком заплатила ему пять тысяч рублей из собственных денег. Он говорил, что без вознаграждения ему с журналисткой беседовать неинтересно.

В материале Сулим было хорошее пояснение от редакции: «В соответствии с правилами “Медузы”, редакция не может платить собеседникам за информацию, поскольку это создает искаженные отношения между журналистами и их источниками и героями. Мы сожалеем, что в данном случае обстоятельства сложились так, что этот принцип был нарушен. Соблюдая другой важный для нас принцип — прозрачности, — мы считаем нужным рассказать читателям, что это были за обстоятельства. “Медуза” возместит Саше Сулим потраченные ею деньги».

В данном случае я считаю, что работа стоила этих денег. И редакция поступила правильно — честно объяснила читателям, как было получено интервью.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Провоцировать не надо. Это заблуждение — полагать, что на эмоциях человек скажет правду. Произойти может ровно обратное.

Но я считаю, что журналист, например, может задать один и тот же вопрос множество раз в разных формулировках, если хочет добиться ответа. И собеседника это определенно может вывести из себя.

Так что и тут я не вижу правила.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Да. Я об этом писала в рассказе «Господин М. из города N». Тоже спорный момент. С одной стороны, кажется, что журналист имеет право не раскрывать свои карты, не показывать осведомленность, не говорить, что успел узнать раньше, сделать вид, что незнаком с темой. Обыватель этими приемами тоже пользуется в повседневной жизни — например, на свиданиях, когда хочется больше узнать о человеке. С другой стороны, лично мне уже совсем не хочется пользоваться этими уловками и манипуляциями. Мне кажется, они больше мешают общению, чем в реальности помогают. И я не верю, что можно быть притворщиком на работе, но в жизни вести себя честно. Так что лучше этого избегать.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Это тоже миф — что от алкоголя люди начинают говорить правду. От алкоголя сознание может исказиться довольно сильно. И я считаю, что если уж налил человеку (ну, вдруг он алкаш и требует), то в тексте тоже надо об этом сказать — пусть читатель знает, что интервью было дано таким образом. В моей работе были случаи, когда я выпивала с героями и источниками. Но, правда, это мне все время пытались налить, и тогда почему-то казалось, что отказаться никак нельзя. Со временем понимаешь — можно.

P.S. Конечно, нужно стараться использовать только свои профессиональные навыки. Но да, бывают ситуации — и в любой работе, и в жизни, — когда ты обращаешься к уловкам, хитростям и обману. Просто нужно понимать, что за это — возможно — придется заплатить цену. И она будет справедливой.

Олеся Герасименко, Би-би-си

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Нет. И я рада, что наконец работаю в СМИ, где это правило — одно из первых, которые просят неукоснительно соблюдать.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Если вы на КПП в Афганистане и вас хотят расстрелять.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Да, это нормальный процесс общения. Любой неприятный вопрос выводит из себя. Убивали? Деньги-то брали? Суд был справедливым? В Крыму я после потока критики в адрес российских властей всегда уточняла, ходил ли собеседник на референдум и как голосовал. Слышала смущенные ответы, что голосовали за присоединение, и разговор начинался другой.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Я очень невежественна, поэтому изображать ничего не приходится. Моя самая распространенная реплика в разговоре — «Я ничего в этом не понимаю, расскажите, пожалуйста, как это работает, и приведите примеры». Очень помогает.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Многие мои герои назначали встречи в баре, или покупали перед интервью алкоголь, или в середине разговора решали, что им необходимо выпить. Если это выбор собеседника, я его поддерживаю. Специально предлагать — конечно же, глупость.

Катерина Гордеева, независимый журналист

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Нет.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Если у вас есть такая материальная возможность, а у героя трудно с деньгами, например. Однажды после съемок в одной семье очень пожилых людей мы оставили за стеклом книжной полки довольно большую сумму. Я позвонила героям через час после того, как мы уехали из их дома, чтобы сказать, где деньги, и чтобы они не пугались. Они были совершенно прекрасные и очень бедные, нищие почти, старые люди.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Нет, мне это неинтересно.

Однажды после съемок в одной семье очень пожилых людей мы оставили за стеклом книжной полки довольно большую сумму.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Да.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Да. Так иногда бывает проще разговаривать. Особенно если это разговор на камеру. Люди в России очень боятся включенной камеры. Зажимаются. Начинают тут же, на ходу, себя цензурировать. Это очень видно в кадре. Часто сводит на нет вообще всю съемку.

Олег Кашин, независимый журналист

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Не имеет. Мне это кажется недопустимым обманом, исключающим легитимную публикацию добытой информации. Выдавать себя за следователей, врачей, родственников и т.п. — пранкерство, а пранкерство — это хулиганство. В крайнем случае, можно назваться не своим именем, если вы называете редакцию. Однажды я так звонил Владимиру Сунгоркину: здрасьте, я Иван Петров из «Коммерсанта». А он говорит: а мне кажется, вы Кашин, которого я терпеть не могу. Мне почему-то стало так приятно!

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

В тех, когда у вас есть деньги, а герой готов их взять или даже сам об этом просит. Однажды редакция дала мне в сложную командировку в отдаленный регион толстую пачку американских долларов. Предполагалось, что мне придется подкупать военных, но я так и не решился, да и повода, в общем, не было. В итоге всю поездку я протаскал с собой эту пачку, дичайше нервничая по поводу того, что меня случайно ограбит кто-нибудь из местных. Людям (из таблоидов, прежде всего), которые относятся к таким вещам проще, я всегда завидовал. Зато однажды некая сверхпопулярная певица сама запросила у меня 500 долларов за интервью. Я бросился к банкомату, я сам хотел взять это интервью, но ей было важно, чтобы деньги платила редакция, а не автор, поэтому от моих личных денег она отказалась.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Да, уверен, что это в порядке вещей. То есть можно, наверное, прийти к (самому несимпатичному, конечно) человеку и сказать: эй ты, говно, рассказывай, почему ты такое говно, — но зачем? Если тебе не удалось разговорить человека, это твоя неудача, а не его. С нежностью вспоминаю свой разговор с Владимиром Кумариным (российский криминальный авторитет. — Ред.) незадолго до его ареста — к таким людям невозможно относиться хорошо, но разговаривал я с ним как юный хулиган, мечтающий стать заслуженным авторитетом. Когда он перезвонил мне, чтобы сказать, что Невзоров считает, что он похож на «короля-солнце» (прозвище короля Франции Людовика XIV), я понял, что разговор удался.

Некая сверхпопулярная певица сама запросила у меня 500 долларов за интервью. Я бросился к банкомату, я сам хотел взять это интервью, но ей было важно, чтобы деньги платила редакция, а не автор.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Да, конечно, и это тоже кажется мне нормальным — в конце концов, люди, с которыми ты общаешься, вряд ли расстроятся, когда узнают, что в реальной жизни ты немного другой, нежели с ними. Однажды у проходной одного большого депрессивного завода мы с фотографом ждали, пока окружившие нас рабочие решат, пидорасы мы или такие же, как они. Очевидно, я как-то старался быть в этот момент чуть проще, чем обычно. Вряд ли это было неэтично.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

У меня даже были такие моменты, когда логика разговора с героем материала вела к тому, что надо выпить, но в итоге почему-то первым раскрепощался я, так что вспомнить в этом смысле нечего, но нет, поить нельзя, конечно, это неэтично.

Александр Плющев, «Эхо Москвы»

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Нет.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Когда оно того стоит.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Да.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Постоянно.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Конечно, если он считает подобное возможным для себя. Другое дело, что у меня никогда под рукой нет выпивки — она вся у нашего главного редактора, а я у него немного стесняюсь попросить, даже для гостя.

Александр Черных, «Коммерсантъ»

К списку

1. Имеет ли журналист право представляться не тем, кем является, — например, чтобы добыть общественно значимую информацию?

Думаю, тут каждый решает сам. Я, к счастью, не был в таких ситуациях, когда приходилось бы всерьез рассматривать вероятность такого способа. Хотя вот подумал — наверное, каждый новостник когда-нибудь понимал, что проще позвонить в компанию N, представиться потенциальным клиентом и узнать прайс-лист, чем запрашивать его через пресс-службу. Другое дело, что это вроде бы безобидное притворство, которое сильно отличается от лайфовских переодеваний в санитаров. Но именно что «вроде бы» — эту границу надо четко проводить у себя в голове.

Несколько лет назад был случай, когда студентка журфака МГУ покончила с собой. Тогда сотрудники «Лайфа» переоделись полицейскими или какими-то другими представителями власти, пришли в учебную часть якобы за показаниями и все услышанное выпустили как материал. Вот это правда мерзко — а главное, непонятно, зачем прикладывать столько усилий, чтобы узнать личные подробности о несчастной девушке. Кому это нужно было? Неужели принесло столько кликов? Хотя, может, там такие задания давали стажерам, чтобы их проверить…

Честно — не знаю, что бы я стал делать, если бы обстоятельства подталкивали к тому, чтобы притвориться кем-то ради материала. Хочется верить, что я бы нашел другой способ. Но не могу поручиться, что 15 лет назад я бы отказался от такого задания. Мне все-таки очень повезло с самого начала, еще в школе, попасть в хорошие СМИ и учиться у хороших людей. Если бы я попал к тому же Габрелянову — вполне возможно, что стал бы стервятником.

2. В каких случаях можно предлагать герою интервью или источнику вознаграждение за участие или информацию?

Вот опять же — наверное, это всегда зависит от редакции, от тематики, от отдела, в конце концов. Может быть, для олдскульных отделов преступности это норма — платить информаторам из околокриминальных кругов. И человеку, который занимается деловой журналистикой, не стоит порицать эту практику. Не поработав в чужой шкуре, не узнаешь, как там все устроено.

Мне в жизни ни разу не приходилось платить за информацию — но я прекрасно понимаю, что пишу на такие темы, где это в принципе не нужно. Если бы у меня попросили денег за какие-то сведения, я бы очень удивился — просто потому, что все нужные сведения я могу достать и бесплатно.

Один знакомый журналист рассказывал, что ему для расследования нужно было поговорить с группой товарищей — и они попросили встретиться в ресторане и «накрыть поляну» тысяч так на двадцать. Редакция потом этот счет оплатила, хотя никакой сформулированной «этической редакционной позиции» у нее нет. Считать это нарушением этики? Наверное, кто-то посчитает. Вспоминаю историю с другой редакцией, где корреспондентка поехала брать интервью у пожизненно заключенного и тот ей сказал: мол, дам интервью только за деньги (небольшие). Журналистка заплатила из своих личных средств, сделала интервью — а редакция потом выпустила аж целый дисклеймер. Мол, у нас в этических правилах прописано не давать деньги за интервью, но наша сотрудница дала, но свои личные, но мы ей их все-таки возместим. Короче, этика при необходимости получается очень гибкой штукой. Пусть лучше каждый решает сам для себя.

Когда была забастовка дальнобойщиков, я провел с водителями несколько дней. Ночью мы вместе пили водку в придорожном кафе, я расспрашивал их о жизни.

3. Считаете ли вы возможным провоцировать героя интервью или репортажа на эмоции — хвалить, брать «на слабо», выводить из себя?

Я не очень понимаю вопрос, если честно. Мне кажется, что в интервью можно и нужно задавать «неудобные» для собеседника вопросы — и они, очевидно, могут вывести человека из себя. Но целью является все-таки получить ответ — а не заснять, как, мол, мерзко выглядит этот вышедший из себя человек.

4. Случалось ли вам, делая интервью или репортаж, притворяться, хитрить, изображать наивность или невежество — чтобы заставить героя сказать больше?

Опять же не очень понимаю вопрос. Обычно «изображать невежество» и не нужно — если ты берешь интервью у человека, значит, в чем-то он разбирается лучше тебя. И твоя цель — узнать как можно больше, а для этого приходится задавать как можно больше вопросов. Я честно предупреждаю человека: «Вы знаете, я не эксперт, поэтому буду задавать в том числе глупые, на ваш взгляд, вопросы, заранее прошу за это извинить». Практически все собеседники нормально это воспринимают.

5. Допускаете ли вы возможность перед интервью/репортажем налить герою 50 грамм — скажем, чтобы он мог раскрепоститься?

Странные у вас вопросы :) Скажем так, мне приходилось выпивать в процессе интервью — вот, например, этот разговор о Джойсе прошел за бутылкой красного вина. И журналист, и его собеседники одинаково пили — результатом я очень горжусь и ничего неэтичного не вижу. То же самое и с репортажами — ну да, пили. И в тайге пили, и в Арктике пили, и на Таймыре. Но специально налить человеку, чтобы он как-то разговорился и проболтался о чем-то? Если вы об этом, я не очень себе это представляю. И не понимаю, кому это может быть нужно.

Тут есть другие этические моменты, на мой взгляд. Лично у меня довольно высокий порог опьянения — когда всех уже «повело», я обычно вполне трезвый. И тут надо понимать, что подвыпивший человек может наговорить журналисту чего-то такого, чего он не сказал бы трезвым. И я лично считаю, что публичить такие вещи неправильно.

Например, когда была забастовка дальнобойщиков, я провел с водителями несколько дней. Ночью мы вместе пили водку в придорожном кафе, я расспрашивал их о жизни, о том, как на них повлияет введение «Платона», и так далее. Они говорили вполне адекватные, толковые вещи. Но один из них быстро напился и начал кричать всякие глупости про евреев, про Гитлера и так далее. Даже его пьяным товарищам было неловко. Эту сцену я в репортаж не вставил — не потому, что хотел представить дальнобойщиков белыми и пушистыми. Если бы он говорил это трезвым, я бы, наверное, упомянул в тексте и о таких настроениях.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20246311
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202412948
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202417632
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202422841
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202424490