2 апреля 2014Литература
184

Опять об Гоголя

Планировавшаяся в украинском Нежине конференция гоголеведов прошла в Москве

текст: Елизавета Замыслова
Detailed_pictureДом Гоголя раз в год принимает гоголеведов — заседать© Сергей Шишкин

Есть такие люди — гоголеведы. К первому апреля, дню рождения Гоголя, они съезжаются из разных городов и даже стран в Москву на конференцию, чтобы пополнить научное знание о Николае Васильевиче. В этот раз ученые впервые готовились заседать на выезде — в родном для Гоголя малороссийском Нежине. Но современная история российско-украинских отношений зашла так далеко, что спутала все планы историков-гоголеведов.

Под ногами гоголеведов поскрипывают священные для них ступени широкой дубовой лестницы, по которой 150 с лишним лет назад поднимался и сам Гоголь — к ужину. В особняке графа Толстого (не писателя, а обер-прокурора Святейшего синода) на Никитском бульваре он прожил последние три года жизни, здесь сжег тот самый второй том «Мертвых душ». Здесь и умер.

«Рассаживайтесь, рассаживайтесь скорее! — хлопочет по-гоголевски гостеприимная хозяйка и по совместительству директор Дома Гоголя Вера Павловна. — У нас уже Нежин на проводе!». На втором этаже в театральной гостиной с большого видеоэкрана знакомый зал с интересом разглядывают украинские ученые — академик Жулинский и профессор Михед. В этом году они ждали Гоголевскую конференцию на выездное заседание к себе, но после событий на Майдане поездку пришлось отменить — туроператор побоялся брать на себя ответственность за организацию путешествия российских ученых.

«Думка Параси» летит из Москвы в украинский Нежин в прямом эфире«Думка Параси» летит из Москвы в украинский Нежин в прямом эфире© Сергей Шишкин

В московском президиуме — главный авторитет современного гоголеведения, 84-летний Юрий Манн. За его спиной с портрета с еле заметной ухмылкой на собравшихся смотрит виновник торжества. Ученых приветствует оперная певица Анастасия Привознова. «Думка Параси» из «Сорочинской ярмарки» Мусоргского звучит для гоголеведов, разделенных политикой, но соединенных прекрасным и телемостом, крайне актуально: лирическое «Ты не грусти, мой милый, / Горя грустью не прогонишь» сменяется задорным «Гоп, гоп, гоп, гопака, / Приходи еще разок!». Два рядом стоящих на рояле флажка — украинский и российский — подрагивают от пронзительного сопрано. От проникновенного украинского напева, летящего из Москвы в Нежин в прямом эфире, у директора Института литературы имени Т.Г. Шевченко академика Жулинского в телевизоре наворачиваются слезы. Или показалось — видеосигнал нечеткий: недаром и украинский золотой трезубец на голубом фоне — герб, висящий на стене в кабинете Жулинского, — слегка подрагивает, тоже как будто бы в такт сопрано.

Директор московского Дома Гоголя Вера Викулова громко и четко зачитывает обращение Департамента культуры, чтобы по ту сторону видеомоста тоже услышали, «как важно в условиях социокультурных процессов сохранить единство мировоззренческой парадигмы как часть братских отношений между Россией и Украиной». Несмотря на витиеватость оборотов, всем присутствующим понятно, что речь идет о проблемах, выходящих далеко за рамки литературоведения. За спиной у директора Викуловой выстроились в линию аж четыре Тараса Бульбы — с шашками наперевес: ценные экспонаты из новых поступлений в музейную коллекцию фарфора.

Воинственные фарфоровые казаки — ценное пополнение музейной коллекцииВоинственные фарфоровые казаки — ценное пополнение музейной коллекции© Сергей Шишкин

«Вот посмотрите наш новый сборник научных статей — только вчера привезли тираж из типографии, — Вера Павловна подносит увесистый том к объективу веб-камеры, но украинские коллеги вряд ли что-нибудь могут разобрать. — Передадим вам сегодня с ночным львовским поездом!».

«Встретим-встретим!» — грустно улыбается с телеэкрана завсегдатай Гоголевской конференции, нежинский ученый Павел Михед. «Знайте, коллеги, — добавляет он, — я очень сожалею, что блестящая идея о проведении совместной украино-российской конференции отложена. Но мы дорожим Гоголевскими чтениями, которые всегда были свободной площадкой различных убеждений и взглядов. Я встречу ночью поезд и передам вам с ним наш сборник “Новi Гоголезнавчi студii”».

«Ну вот видите, — кокетливо смеется директор Викулова. — Мы с вами стали встречаться все больше ночами, что лишний раз подчеркивает нашу тесную близость».

«Приветствуют нас и участники Полтавской гоголевской конференции, — продолжает директор, зачитывая строки, больше похожие на письма навсегда разлученных обстоятельствами близких людей: «Мы будем молиться о вас в Сорочинской церкви, которую так любил Николай Васильевич, будем молиться за сохранение мира на Земле. Знайте, что мы с вами друзья навеки!»

«Да уж, но я в Полтаву на конференцию в этом году решил не соваться, — ухмыляется сидящий рядом со мной молодой московский гоголевед Егор. — С моими имперскими взглядами меня бы там побили, наверное!» «Да нет, просто не доехал бы, — шепчу я в ответ. — Сняли бы с поезда на границе».

«Ну вот видите, — смеется директор Викулова. — Мы с вами стали встречаться все больше ночами, что лишний раз подчеркивает нашу тесную близость».

В обеденный перерыв между чтениями научных докладов (гоголеведам ничто человеческое не чуждо) кипят совсем ненаучные страсти. За одним столом оказались: почитатель Гоголя из Москвы Геннадий, седовласый доктор наук из Донецка Александр Кораблев (один из немногих украинских ученых, которые все-таки приехали на московские чтения), Андрей Окара из московского Центра восточноевропейских исследований, по совместительству, как выяснилось, политолог, свободно владеющий украинским, и Иноуэ Юкиеси, исследователь из Токио, прекрасно владеющий русским.

«Крымская операция — ведь это полнейшая авантюра, растоптанный Будапештский договор! Ведь немцам тоже горестно, что могила Канта у нас в Калининграде, а китайцы могут напомнить, что Хабаровск — это на самом деле древнейшее царство Цинь!» — забыв о разносолах на тарелке, бурлит Геннадий.

«Я с вами в целом соглашусь. Но был прецедент — Косово, — замечает Александр Кораблев из Донецка, потягивая морс.

«Да я сам швырял камни в американское посольство, когда они бомбили Белград! — соглашается Геннадий. — Но ведь Россия играет по архаичным законам. Когда весь современный мир думает о преодолении границ, мы впали в историческую гордыню только потому, что у нас есть нефть и газ. И скачем, как Всадник без головы, по необозримым просторам русского идиотизма. У нас уже все заражены вирусом оглупления нации, самостоятельно никто не мыслит, мышление делегируется из СМИ».

«Кстати, Ярош — нам коллега, начинал, между прочим, как филолог в Днепродзержинске».

«Да уж, — вздыхает гоголевед из Донецка, — рассказы о Бандере живут только в российском телевизоре».

«А я уже неделю как бандеровец — ярлык повесили. Хотя мне Бандера всегда был противен», — в сердцах накалывая последний соленый огурец, заключает Геннадий.

«Ладно, коллеги, пора идти заседать, — призывает вернуться к науке Андрей Окара. — Кстати, Ярош — нам коллега, начинал, между прочим, как филолог в Днепродзержинске».

Японский исследователь, не проронивший ни слова, встает и уходит вместе со всеми. «А вы что думаете про все это?» — спрашиваю его по дороге в театральную гостиную. «Вы знаете, должен вам сказать, что у нас в Японии многие стали бояться России», — по-японски сдержанно отвечает Иноуэ.

Поднимаясь по гоголевской лестнице, Юрий Манн, написавший свою первую книгу о Гоголе больше 50 лет назад, говорит мне тихим голосом: «Я рассуждаю только в аспекте литературоведения, остальное слишком грустно наблюдать». «Но я очень хотел бы верить, — добавляет он после долгой паузы, — что Гоголь и в этот раз поможет нам объединиться, несмотря на эскалацию конфликта. Вы поймите, мы так долго шли к совместной работе. И у нас почти получилось. Вот, например, в 2009 году в Киеве вышло замечательное исследование ученицы петербургского профессора Вацуро, украинской исследовательницы Оксаны Супронюк, про литературное окружение раннего Гоголя…» Посвятивший Гоголю жизнь может рассказывать о нем часами, но начинается заседание.

Юрий Манн занимается Гоголем больше полувекаЮрий Манн занимается Гоголем больше полувека© Сергей Шишкин

Гоголеведы ни на минуту не забывают о политкорректности.

«Влюбился, что ли, в эту старую толстую бабу Москву, от которой, кроме щей да матерщины, ничего не услышишь?» — с выражением зачитав цитату из письма Гоголя, профессор Оксана Кравченко из Донецкого университета с застывшим на лице ужасом тут же оговаривается: «Хочу сразу сказать, коллеги, что не соглашусь здесь с Гоголем!» В зале одобрительно аплодируют.

«Обычно я склонен проблематизировать любую тематику, — начинает, выйдя к трибуне, московский профессор Иван Есаулов. — Но сегодня, когда идут бои за историю, что бы я ни сказал по заявленной мною теме «Русское, казацкое и украинское у Гоголя», окажусь в актуальном контексте, а этого я совсем не хочу. Спасибо».

И только в Андрее Окаре политолог победил гоголеведа. Спешно набросав в блокноте тезисы, он вышел к микрофону и сказал, что на заявленную тему «Теургические мотивы в социально-философских представлениях Гоголя» готов поговорить с любым, кто заинтересуется, в индивидуальном порядке, но последние политические события вынуждают его поменять тему: «Я буду говорить о Гоголе как политическом писателе!» Все смешалось в этом докладе: Янукович, Тарас Бульба, Путин, Переяславская рада и Беловежская пуща, и из всего этого в заключение выплыла архетипическая фигура Гоголя, олицетворяющего общественный договор между Россией и Украиной, которого, по сути, как заключил смелый докладчик, больше нет. На Окару посыпались вопросы из зала. «А как вы относитесь к запрету русского языка на Украине?» — поправляя очки, поинтересовался доктор филологических наук из московского РГГУ Александр Иваницкий. «Да никто его не запрещал. Спросите украинских коллег. Никто их за русский там еще не убил!» — начал кипеть политолог-гоголевед.

Оживившаяся аудитория тянула руки в порыве к дискуссии. Но настойчиво зазвенел колокольчик. Опасную полемику свернули: регламент — дело святое. Гоголь, который, кстати, сам так до конца и не разобрался, какая у него «душа, хохлацкая или русская», показалось, неодобрительно поглядел с портрета: в его время споры в этой гостиной колокольчиком не обрывали.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20246311
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202412948
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202417632
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202422841
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202424493