8 мая 2018Кино
132

«The Rare Event» Бена Рассела и Бена Риверса: что это было?

Рассел и Андрей Василенко — о новой работе дуэта

текст: Андрей Василенко, Наталья Серебрякова
Detailed_pictureКадр из фильма «Редкий случай»© Luma Foundation

Во владивостокском ЦСК «Хлебозавод» проходит (до 10 августа) большая выставка современного искусства «Открытие, открытие», посвященная процессу производства знания. Среди ее экспонатов — новая видеоработа Бена Рассела и Бена Риверса «The Rare Event» («Редкий случай»), своеобразная документация философского симпозиума в Париже; до этого фильм демонстрировался в экспериментальной программе Берлинале Forum Expanded. Куратор выставки Андрей Василенко рассказывает, о чем вообще это кино, а Наталья Серебрякова беседует с Беном Расселом о том, что делает среди философов загадочный «зеленый человечек»; Риверс, к сожалению, участвовать в беседе не смог — он занят съемками и монтажом двух новых картин.

За столом — четверо. Жан-Люк Нанси, Тимоти Мортон, Федерико Кампанья (не так давно он, кстати, выступал в Москве на «Винзаводе») и некто, одетый в зеленое трико, закрывающее даже лицо. Цвет его одеяния — тот самый хромакей, «цифровой хаос», который используется как фон в съемочном процессе, чтобы потом на стадии постпродакшена наложить на него компьютерную графику. Мужчины беседуют о магическом. Их реплики чрезвычайно интригующи, но до конца не понятны — видеорепрезентация рассекает их речь, фрагментирует аргументы. «Магическое — это то, что не определяется характером производства», «акт магического лишен производственного базиса», «когда мы говорим о магическом, невозможно говорить о субъекте — магическое попросту не вписывается в логику субъект-объектных отношений», «магическое есть только отношение, множественность чистых отношений и взаимосвязей». Работа мысли, за которой наблюдают камеры, благодаря монтажным обертонам представлена в качестве потока озарений, зашитых в оболочку скромных мнений. Здесь нет стройности дискуссии, не задаются вопросы — а потому нет и четких ответов.

Этот странный квартет, впрочем, — не единственный участник трехдневного симпозиума, проходившего в парижской мастерской Бена Риверса и Бена Рассела: среди присутствующих видны Альберт Серра и усмехающийся Борис Гройс — в финале мы слышим, как он говорит о Малевиче и русском авангарде. Со сбивчивым монологом о смерти и желании, отличии живого от неживого, об этических и метафизических аспектах управления выступает Гаятри Спивак; эта сбивчивость — красноречивое свидетельство, «улика» подлинной работы мысли. Впрочем, отправная точка для этих ментальных блужданий все же имеется — это «сопротивление»; слово должно отсылать к нереализованному выставочному проекту Лиотара, философа, в 1970-е обозначившего наступление постмодерна — эпохи исчезновения с культурной, философской и, прежде всего, политической авансцены так называемых больших нарративов. Нестройность, текучесть дискурса — следствие этого состояния.

Рассел и Риверс усиливают этот ризоматический эффект, погружая зрителя в растерянность. Для них темпоральная природа кино, собирающая в едином теле фильма свидетельства и события, которые могут происходить в разное время (и даже быть нереальными — как, например, эпизоды с тем самым «зеленым человечком», периодически улетающим в угловатую виртуальную реальность и блуждающим там среди цифровых руин), — это инструмент, позволяющий не просто показать эту самую работу мысли, отличную от производства суждения, где изначально ясна цель, необходимый финал. Также Р. и Р. иронизируют над самим фактом отправления «философского», над его герметичным пространством, где истина рождается вновь и вновь, но не может окончательно предъявить себя. Блуждающая камера периодически останавливается на звездных лицах, фиксирует бытовое, несерьезное поведение участников — Обрист фотографирует, Альберт Серра с присущим ему снобским выражением лица скептически смотрит на происходящее. Кто-то вообще спит. Нанси иронически замечает: «Надеюсь, я свои гроши отработал».

Само событие симпозиума, инициированное кураторами и художником, обнажило в «Редком случае» мерцающий закат самой эпохи кураторов, некоторое время весьма успешно конкурировавших с мыслителями за ведущую роль в пространстве производства знания. Кураторы (по крайней мере, в их профессиональной функции) увлечены результатом, отстаивая либо интересы институции, либо собственное портфолио. Им необходимы стройность и репрезентативность, чистота высказывания — иначе критические стрелы со стороны коллег и публики обрушатся на их головы. Но современная философия, освобождаясь от институционального диктата (хотя все участники этого события так или иначе встроены в академическое поле), открывает подлинную свободу, даже разгул воображения. И этот разгул — красноречивый довод в пользу того, что спекулятивные модели, которые сегодня образуют некий «райский сад» мысли, — это предвестие новой, неожиданной эпохи. Эпохи темной, непрозрачной и сулящей множество самых интересных открытий.

Бен РасселБен Рассел© Getty Images

— Можете немного рассказать о мероприятии? Эта дискуссия (или круглый стол?) была посвящена исключительно нереализованному выставочному проекту Лиотара? Или Лиотар был только отправной точкой? Я спрашиваю, потому что из фильма очень сложно понять суть происходящего — речь и мысли участников текут свободно, перескакивают с одного предмета на другой, а к финалу и вовсе превращаются в неразличимый шум.

— Проект был осуществлен фондом LUMA по инициативе Ханс-Ульриха Обриста, Даниэля Бирнбаума и Филиппа Паррено. Все происходило в формате трехдневного «форума идей», длинной серии философских дискуссий, посвященных многообразным возможностям «Сопротивления»: так назвался несостоявшийся проект Лиотара, задуманный как продолжение его «Нематериального» — выставки 1983 года в Центре Помпиду.

— Вы ведь были не единственными, кто снимал происходящее? Я слышала, туда пригласили и Альберта Серру — по крайней мере, мы видим его в кадре.

— Да, Альберту Серре и Риркриту Тиравании также были поручены работы об этом событии — или по мотивам. Насколько мне известно, их фильмы еще не готовы.

— Фильм о философии — довольно неожиданный поворот в вашей фильмографии, состоящей в основном из этнографических картин.

— Ну, в «Редком случае» философия просто происходит в кадре наряду с прочими событиями, она, в общем, не то чтобы главная тема фильма. Хотя она, несомненно, определяет контекст раскрывающегося / разворачивающегося на экране изображения/исследования. То же самое касается моих других работ; этнография — это всего лишь тонкая вуаль. Моя тема — не культура, а время.

— Что вы имеете в виду, говоря о времени как о вашей центральной теме?

— Я понимаю время одновременно как медиум кино (относительный, эластичный, изменчивый) и как то, что обуславливает наше существенное сходство со всеми прочими живыми существами. Таким образом, время — это средство, с помощью которого мы можем достичь более глубокого уровня эмпатии и понимания тел, не являющихся нашими собственными, — проникая в них, разделяя их время, двигаясь параллельно с ними посредством кино.

— Что это за фигура — человек в зеленом трико, который ходит вокруг философов или молча сидит рядом с ними? Это просто шутка типа Lyotard-leotard? Или в этом персонаже есть какой-то философский смысл?

— Если бы это была просто шутка! Я думаю, что я начну использовать эту идею Lyotard-leotard в качестве быстрого ответа. Более длинный ответ такой.

Зеленый костюм — очень заметный объект в 3D-мире. А при преобразовании в изображение он имеет радикальный потенциал превращения во что (или кого) угодно (имеется в виду green screen, хромакей, на фоне которого обычно играют актеры в современных экшен-блокбастерах, — пространство зеленого экрана на постпродакшене может быть заполнено любой компьютерной графикой. — Ред.). Мы не имели ни малейшего понятия о том, что конкретно будут говорить участники семинара, который нам нужно было снимать; в этих условиях хромакей-трико открывал нам горизонт почти тотальных возможностей.

— «Редкий случай», как и многие другие ваши работы, снят на 16-миллиметровую пленку. Насколько я знаю из ваших интервью, вы используете пленку, чтобы избежать сложного постпродакшена, непременного при использовании видео. Но в этой работе как раз имеется сложный цифровой постпродакшен — я имею в виду «зеленого человечка», заполненного компьютерной графикой…

— Я начинал как раз с видео, но с 1998 года работаю исключительно с пленкой. Это медиум, который я понимаю и чувствую, — и у меня есть все оборудование, необходимое для работы с ним. Ну а Бен Риверс утверждает, что никогда вообще не снимал на видео. Вдобавок темой «Редкого случая» была в какой-то степени магия — так что нам обоим показалось совершенно логичным использовать здесь пленку.

— Идея «Сопротивления» была позаимствована Лиотаром из физики, и, насколько я понимаю, вся его теория сводилась к необходимости предотвращения свободного течения цифровой информации (понимаемой как свободное перемещение капитала в условиях современности) путем создания препятствий этому току — зон непрозрачности, материальности. Ну вроде старой фигуративной живописи — или непосредственной телесности человека. Эти темы также возникают в монологе Мантии Диавара, говорящего о роли прозрачности и непрозрачности в различных медиа. Но ваш «зеленый человечек» подрывает дискурс Лиотара. С одной стороны, это яркое пятно, глитч (род ультранепрозрачности), но в то же время хромакей делает его прозрачной, вакуумной фигурой, формой, которая может быть заполнена чем угодно — например, этими супрематическими элементами, а их можно трактовать как тот самый фрагментированный цифровой мир посткапитализма, которому возражал Лиотар...

— Дискурс вокруг «Сопротивления», частью которого является наша работа, был призван инициировать размышления вокруг/сквозь/вместе с онтологией Лиотара. Голоса, собранные нами в фильме, являются репрезентацией разнообразных точек зрения, и в контексте вашего анализа вполне логично представить, что наш «зеленый человечек» выполняет ту же функцию — обеспечивает плюрализм мнений. Мы с вами оба думаем о роли искусства с точки зрения открытости, как о разрушении причинно-следственной цепи означивания (о чем говорит Тимоти Мортон) — так что я бы предположил, что, наделяя «зеленого человечка» ограниченным и определенным набором значений, мы нанесли бы вред той теоретической работе, что велась на этих семинарах.

— Вы сами интересуетесь философией? Кого из современных нам мыслителей вы могли бы назвать своими единомышленниками?

— У меня нерегулярные отношения с философией и теорией — мне повезло изучать их в университете (когда-то давно), и с тех пор я периодически погружаюсь в этот омут. Я особенно люблю Мерло-Понти и размышляю над феноменологией. Я искренне восхищаюсь глубиной мысли Мортона, Нанси и Глиссана, но самому мне до этих глубин еще копать и копать.

— А кино? Что в последнее время вы видели важного?

— Мне повезло — я знаю многих замечательных художников, которые снимают кино. Назову отдельные работы (хотя еще столько всего нужно посмотреть): «Bad Mama, Who Cares» Бригид Маккаффри, «Electro-Pythagoras» Люка Фаулера, «L. Cohen» Джеймса Беннинга, «The Crack-Up» Джонатана Шварца, «Taste of Cement» Зиада Кальтума, «Vivian's Garden» Розалинд Нашашиби, «Wishing Well» Сильвии Шедельбауэр.

— Вы какое-то время жили в Суринаме — собственно, с суринамских материалов и началась ваша карьера. Ваше самое яркое воспоминание о том времени?

— Я никогда прежде не был так близок с целым комьюнити, как в Суринаме, — с детьми, подростками, стариками. Это открыло мне чудеса человечности, прежде недоступные. Закаты там, кстати, тоже замечательные — розовый свет, который движется вокруг больших, низко висящих облаков, как на картинах эпохи Возрождения.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20246297
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202412923
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202417621
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202422821
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202424489