9 ноября 2015Искусство
199

Идеальный экстремист

Об акции Петра Павленского у здания ФСБ

текст: Сергей Гуськов
Detailed_picture© AFP / East News

Сегодня ночью Петр Павленский провел очередную акцию — поджег центральный вход в здание ФСБ, после чего он и журналисты, снимавшие происходящее, были задержаны полицией. По первым данным, название этой акции — «Угроза». Российские спецслужбы, и прежде всего ФСБ, угрожают жителям страны, держат всех нас в заложниках, недвусмысленно сообщает Павленский. Однако понятно, что у этой акции есть и более узкое символическое значение, и связано оно с делом двух граждан Украины — кинорежиссера Олега Сенцова и активиста-анархиста Александра Кольченко, осужденных в России по делу, которое только самые безголовые поклонники Кремля считают несфабрикованным. Их обоих обвинили в создании «террористического сообщества», попытках «дестабилизации обстановки» в Крыму и в «конкретных» деяниях — поджоге двери офиса «Русской общины Крыма» и окна местного отделения «Единой Росиии», подготовке подрыва памятника Ленину и Вечного огня.

Разве не может человек с канистрой в столице такой внимательной страны подойти к зданию самой главной и все контролирующей тут спецслужбы и поджечь строго охраняемую дверь?

Можно по-разному относиться к деятельности Павленского, спорить о его творчестве, но нельзя не согласиться, что каждая его новая акция оказывается точнее, увереннее и болезненнее (для общества, прежде всего) предыдущей. Казалось, что новых медиавысот после выхода на Красную площадь не взять, но простое отрезание мочки уха, «Отделение», у Института судебной психиатрии имени Сербского стало даже более значимым и резонансным. Ну и, конечно, никто не ожидал того, что случилось сегодня ночью у здания ФСБ. Ведь считается, что все контролируется и ничего сделать нельзя.

Один мой знакомый, комментируя акцию Павленского, написал, что видел, как на тот же подъезд № 1 «весело и долго мочились двое молодых людей. Это было в лихие 2000-е, в такой же темный холодный вечер. Справив нужду, эти двое, никем не тронутые, непринужденно пошли дальше в ночь». Зависит ли реакция полиции и ФСБ на оскорбление символов власти от эпохи или политической конъюнктуры, задается вопросом знакомый, либо, добавлю уже от себя, они все-таки реагируют на конкретных людей и конкретные ситуации? Если второе предположение верно, то человеку с канистрой, которого к тому же во всех этих силовых ведомствах знают в лицо, дали подойти к двери ФСБ и позволили — до определенного момента — провести акцию. Зачем? Возможно, для того, чтобы было за что обвинить и с помощью чего в очередной раз закрутить гайки. Но, может быть, если вернуться к первому предположению, могли и не заметить: в стране регулярно пропадают километры дорог (погуглите, это интересно), не говоря уже о миллиардах из бюджета; так разве не может человек с канистрой в столице такой внимательной страны подойти к зданию самой главной и все контролирующей тут спецслужбы и поджечь строго охраняемую дверь?

Ну и, конечно, никто не ожидал того, что случилось сегодня ночью у здания ФСБ.

Когда в Западной Европе, как считается, осознали, что проще профилактически воздействовать, чем бороться с левыми радикалами, было решено канализировать энергию пассионарной молодежи в центры современного искусства и гуманитарные проекты. Занимайтесь на здоровье «террором» строго в рамках музеев, в философии и социологии, но давайте обойдемся без «Красных бригад» и RAF. Последствия этот шаг имел не только те, которые ожидались; отчасти данная система функционирует до сих пор. В России этот механизм, в отличие от Германии, существовал — скорее на частные и зарубежные деньги. Но все же худо-бедно работал. Например, совсем недавно украинский активист Алексей Радинский выступал в музее «Гараж» на конференции, посвященной советскому модернизму. Он не стал читать запланированный доклад, который и так был посвящен архитектуре и аннексии Крыма, а вместо этого поговорил о Сенцове и Кольченко, демонстрируя, что, как он сам сформулировал, «любой разговор между украинскими и российскими культурными средами может начинаться только с вопроса об их освобождении». Радинский поступил правильно, но его голос как бы съедается институцией. То есть, конечно, можно везде написать о такого рода заявлении, как и делают обычно в таких случаях, а подобных выступлений и жестов очень много происходит, но они все равно остаются как будто в какой-то параллельной реальности, оставляют ощущение междусобойчика, который только отталкивает не включенную в эти пространства аудиторию.

Но тут власти стали все эти клапаны, куда уходило или где копилось недовольство, последовательно закрывать (единственный клапан, который ими признан полезным и никогда не закрывается до конца, — соцсети). И вот Павленский демонстрирует обратный процесс: как из сферы искусства исходит застоявшийся там без дела радикализм. Надо понимать, что эта акция, естественно, никаким терроризмом не является, но как проекция фантазий условных эфэсбэшников она работает отлично. Они фабрикуют дела, и в этом массиве формируется образ эдакого идеального экстремиста, который красуется на фоне исключительно символического содеянного. Да вы сами, обращается Павленский к спецслужбам, создаете зло, чтобы было с чем бороться и кем пугать россиян, и вот скоро этот голем оживет, станет жить отдельно от своего создателя и действовать далеко не символически; поздравляю вас!


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319751
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325166