7 декабря 2018Театр
283

Блиц-крик

«Мизантроп» Дмитрия Быкова и Элмара Сенькова в «Гоголь-центре»

текст: Нина Агишева
Detailed_picture© Ира Полярная

Разглядывая в начале спектакля красный, подсвеченный красным же занавес, как будто взятый напрокат из другого театра, думаешь: ну почему «Мизантроп», написанный и сыгранный Мольером (Альцест) аж в 1666 году? Где, казалось бы, классицизм, морализаторство — и где наши дни с Басманным судом? Потом прямо на зрителей поползет огромный экран с какой-то нервно пульсирующей графической рябью, вызывающей чувство неуверенности и тревоги, и начнется шоу ХХI века — с камерами, гримерами и крупными видеопланами. В студии — два типичных героя public talk: один — режущий правду-матку в глаза и упивающийся своим бесстрашием, другой — хитрый и осторожный ведущий: неожиданно (по крайней мере, для меня) превратившийся в значительного красавца Александр Горчилин — Альцест и укладывающий зал на лопатки с первых же реплик Филипп Авдеев — Филинт. Этот глава Philinton Production своими искательностью, цинизмом, идиотизмом и обаянием напоминает всех главных телеведущих сразу (Малахову и Брилеву «Мизантропа» лучше не смотреть) и делает мольеровский текст похожим на фейсбучные баталии. Хотя главная заслуга в этом, конечно, принадлежит Дмитрию Быкову, который не испугался соревнования с блистательной Щепкиной-Куперник и почти что написал новую пьесу. «С чего вас так колбасит? С того, что всюду ложь…» или «Мы — общество терпил!»: в переводе Быкова «Мизантроп» понятен даже сегодняшнему школьнику.

© Ира Полярная

Режиссер Элмар Сеньков не первым использует шоубиз в интерпретации классики (вспомним знаменитого «Идеального мужа» Богомолова) — но как легко, азартно, артистично и без всякого ледяного высокомерия он это делает! Вот его тонкая игра с образом Селимены: она — и порождение интернета, этакая Ольга Бузова, готовая на все ради подписчиков и лайков, и умница, презирающая свое окружение и искренне любящая Альцеста. Екатерина Стеблина в этой роли — настоящая поп-звезда, роскошная, надменная, ленивым жестом достающая чупа-чупс из трусов, как Анна Курникова доставала когда-то оттуда же теннисные мячики. Игра в теннис — это вообще один из главных образов спектакля, и все его участники роскошно смотрятся в белых теннисных одеждах (художник Владислав Огай).

В переводе Дмитрия Быкова «Мизантроп» понятен даже сегодняшнему школьнику.

Русской сцене — в отличие от французской — традиционно трудно дается искрометный обмен мольеровскими репликами. У нас все тягучее, медленное, психологическое, без французских стремительности и остроты: как это надо делать, мы в свое время впервые увидели на гастролях спектаклей Жана-Луи Барро. Во многом по этой причине не имел успеха последний спектакль Эфроса — тот же «Мизантроп» на Таганке: хотя великий режиссер и старался найти ему форму в виде звучащих джазовых импровизаций, но не вышло, актеры не вытянули. В «Гоголь-центре» словесные баталии происходят на корте, и, хотя мячики не летают, они лежат в сетке, актеры с ракетками в руках так точно бросают свои и парируют чужие реплики, что слушаешь и смотришь не отрываясь, наслаждаясь текстом. Этот же прием избавил от назидательности других персонажей многонаселенной пьесы: уморительно смешны и влюбленная в Альцеста ханжа Арсиноя — Александра Ревенко, и парочка приближенных к власти дебилов-маркизов — Иван Фоминов и Георгий Кудренко.

© Ира Полярная

Великолепно решена сцена злословия в гостиной Селимены: поношения ближних звучат в ритме рэпа. А на экране — картина Ольги Тобрелутс с многозначительным названием «Битва голых в преддверии ночи восходящего полумесяца». Потом по экрану станут летать английские мастифы как знак уходящей в небытие европейской цивилизации, а Альцест замечательно прокричит свой страстный монолог в женском платье, стоя на столе.

Новый «Мизантроп» еще раз продемонстрировал, каких великолепных актеров подготовил для отечественной сцены Кирилл Серебренников. Постановщик спектакля, сам завороженный стихией игры, ставит перед ними очень трудные задачи — произносить длиннющие тексты, петь, танцевать, спускаться на высоченных каблуках по крутой лестнице и даже ложиться в гроб, продолжая свой монолог и оттуда, — со всем этим они блестяще справляются. Они абсолютно свободны на сцене: очевидно, внутренняя свобода и чувство собственного достоинства, которые привил им учитель, неизбежно сказываются и на способе сценического существования. Это новое поколение — и новая реальность актерской игры, которую тот же Александр Горчилин уже перенес и на экран в фильме «Кислота».

Карету сменил «Боинг», но уголок для «оскорбленного чувства» по-прежнему приходится искать где-то очень далеко.

Но что же главный герой? Какие метаморфозы происходят с ним, Альцестом образца 2018 года? Начав с иронии и публицистики, к которым так расположен переводчик, обожающий разоблачения почти так же, как и его герой, спектакль неожиданно меняет тональность. Проиграв суд (в свете известных событий этот сюжет особенно задевает зал, вызывая бурю эмоций) и признав, что «в эпоху обысков, наушников и следствий» борьба бессмысленна, он хочет только одного — проститься с Селименой. Все точно по Мольеру: Альцест, начавший пьесу с нелюбви ко всем и всему, сам задыхается от отсутствия любви и жаждет ее. И начинается шикарная финальная сцена в аэропорту — вот он, мотив изгнания, мотив эмиграции, который впервые возник на отечественных подмостках так явно, со словом «departure» на табло и с голосом, бесстрастно объявляющим номера рейсов! Альцест, уныло тащащий за собой чемодан на колесиках, пытается объясниться с Селименой и увлечь ее за собой. Он уже и сам не знает, обращается к ней или к Родине:

Вот, все вас предали, а я еще вам предан.
Теперь, в бесславии, в позоре, без друзей,
Мне даже кажется, я вас люблю сильней.
Не помню, кто сказал — Монтень, Шекспир, иль Моэм,
Иль даже Розанов… да, Розанов, по-моему, —
Что Родину любить пристойней в нищете
И всеми брошенной, не так, как любят те.

Серебренников не зря сделал «Гоголь-центр» местом творческой и гражданской силы — слова эти звучат в этих стенах как откровение. В сущности, «те» и придумали «театральное дело», и выпивают сейчас, как вампиры, соки жизни из ни в чем не повинных людей только для того, чтобы показать, кто здесь настоящий хозяин. По общественному значению и резонансу суд по делу «Седьмой студии» можно сравнить с известным постановлением по Ахматовой и Зощенко: круги от него расходились десятилетиями, и мы, наивные, думали, что это не может повториться. Может, как оказалось.

© Ира Полярная

Селимена, она же Родина, не последовала за Альцестом: «Нет, замуж я могу, но так я не могу». Через мгновение она вновь превратится в Бузову — подлинную героиню, востребованную обществом. Show must go on. Карету сменил «Боинг», но уголок для «оскорбленного чувства» по-прежнему приходится искать где-то очень далеко. Зато героя с искренней печалью провожает потерявший весь свой прежний лоск Филинт. В руках у него — пакет с выпивкой из Duty Free, рядом — строго покрикивающая на мужа китаянка-жена, в которую превратилась тоже некогда влюбленная в Альцеста Элианта. Красноречивый финал карьеры. На табло рядом с номерами рейсов светятся слова последнего монолога Альцеста — их теперь можно только прочитать, но не услышать.

Спектакль этот при всем своем громком и сверкающем антураже временами напоминает сдавленный крик человека, на которого напали ночью в собственном подъезде. И что тому причиной — талант авторов или ситуация вокруг нас, — уже и не разберешь.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319750
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325165