8 декабря 2015Современная музыка
323

Жан-Мишель Жарр: «Россия — сумасшедшая страна»

Гуру синтезаторной музыки, записавший амбициозный альбом «Electronica», рекомендует надменным англосаксонцам как можно чаще ездить в Россию

текст: Денис Бояринов
Detailed_picture© Jens Koch

Амбициозный двухчастный альбом «Electronica» 67-летнего французского синтезаторного гуру — это реванш композитора-рекордсмена, когда-то выступавшего перед миллионными аудиториями, в новом тысячелетии, в котором его подзабыли. Жан-Мишель Жарр надумал записать свой magnum opus, где он излагает свой взгляд на историю электронной музыки и пытается предсказать ее будущее. К работе над «Electronica» Жан-Мишель Жарр привлек электронных музыкантов разных поколений и разных миров — от мэтров до многообещающих новичков, от нью-йоркской интеллектуалки Лори Андерсон до стадионной звезды Армина ван Бюрена. Каждый трек с альбома — это коллаборация Жан-Мишеля Жарра с другим музыкантом с мгновенно узнаваемым почерком, соединение параллельных электронных вселенных, расходящихся и в стилистике, и в историческом времени, что и делает эту пластинку интересной.

Перед выходом второй части альбома-альманаха «Electronica» Жан-Мишель Жарр приехал в Москву, чтобы встретиться с поклонниками, и рассказал COLTA.RU о том, как его зовут переехать в Россию вслед за Депардье.

— Вы учились у знаменитого композитора Пьера Шеффера, изобретателя «конкретной музыки». Почему вы решили ей заняться?

— У меня классическое музыкальное образование, но с самого юного возраста я играл и в рок-группах. Меня всегда восхищала идея обработки звука — саундпроцессинг. В 13—14 лет я записывал соло на электрогитаре на кассетный магнитофон и пытался с ним что-то делать — например, запускал наоборот. Когда я узнал о том, что Пьер Шеффер набирает студентов в свою группу исследователей конкретной музыки, я внезапно понял, что музыка, которую можно делать не только нотами и сольфеджио, но и повседневными звуками, — это мое. Берешь микрофон, записываешь звук дождя, шум машины или лай своей собаки — и делаешь из этого композицию. На прослушивании Шеффер сказал, что та музыка, который мы будем заниматься, против истеблишмента. Мне очень понравилась эта мысль. Действительно, конкретная музыка и вообще электронная музыка тогда была антивсем: антиклассикой, антироком и т.д.

Другой важный момент: электроника никак не связана с Америкой и американской музыкальной традицией — поп-музыкой, джазом или блюзом. Она родилась в Европе — во Франции, Германии и России. Первые электронные инструменты были сделаны у вас — Львом Терменом, который сильнейшим образом повлиял на Роберта Муга. Рок-н-ролл — это этническая американская музыка, которая покорила мир, а электроника — это музыка из континентальной Европы (сюда я отношу и Россию), которая покорила мир.

Jean-Michel Jarre — «Eros Machine» (1969)

Одно из ранних сочинений Жан-Мишеля Жарра, выдающее в нем ученика Пьера Шеффера

— Для Шеффера и многих других композиторов, занимавшихся в 1950—1960-х электронной музыкой, она была территорией научных исследований. Вы же в какой-то момент подошли к ней по-американски — как к поп-музыке — и вышли из лаборатории к большой аудитории, площадям и стадионам. Когда вы изменили свое отношение к электронике?

— Большое спасибо за интересный вопрос. Да, безусловно, я мог бы остаться в лаборатории — продолжал бы заниматься серьезной и экспериментальной электроникой, якобы авангардной. Но не забывайте, что у меня за плечами был рок-н-ролльный опыт. Я жил на парижских окраинах — вырос на улице, играл на улице и сохранил контакт с улицей. Мне хотелось перебросить мост между элитарной, экспериментальной электроникой и поп-музыкой, которую любила улица. Я занимался этим с самого начала карьеры — все мои альбомы записаны с этим стремлением, но лучше всего мне это удалось на альбоме «Oxygene», который стал огромным успехом и многое изменил для меня.

Jean-Michel Jarre — «Oxygene 4» (1976)

Одна из самых известных композиций Жан-Мишеля Жарра

— Вы же параллельно продюсировали записи популярных французских певцов.

— Да — это именно потому, что мне всегда хотелось раздвинуть границы влияния электронной музыки. Я продюсировал альбомы Патрика Жюве, Франсуазы Арди, Кристофа... Кстати, Кристоф — невероятно одаренный певец, слегка сумасшедший, со своим чувством звука. У нас будет совместный трек на второй части альбома «Electronica», которая, как вы, возможно, знаете, выйдет весной 2016-го. Так вот, возвращаясь к теме: я никогда не считал электронную музыку определенным жанром вроде рока или хип-хопа. Почему электроника до сих пор остается релевантной современности? Потому что это новый подход к сочинению, записи и даже распространению музыки.

Christophe — «Les mots bleus» (1974)

Титульный трек с альбома Кристофа «Les mots bleus», который считается одной из вершин французской поп-музыки. Жан-Мишель Жарр написал текст этой песни и получил за нее комплимент от Сержа Генсбура

— Вы выбрали для первой части «Electronica» подзаголовок «Машина времени». Что вы имели в виду?

— Машина времени может переносить человека не только в прошлое, но и в будущее, не так ли? На своем альбоме я хотел не только представить электронную музыку как почтенную даму с историей, но и подчеркнуть, что у нее есть будущее. На мой взгляд, у музыкантов, встретившихся на этой пластинке, — мэтров Джона Карпентера, Tangerine Dream и Лори Андерсон, звезд Air, Massive Attack и Moby, талантливых новичков Fuck Buttons и Gesaffelstein — есть общая музыкальная ДНК, которая будет репродуцироваться.

Jean-Michel Jarre + Fuck Buttons — «Immortals»

Совместный трек Жан-Мишеля Жарра и британского дуэта Fuck Buttons с альбома «Electronica»

— Как вы делали этот альбом — звали музыкантов к себе в студию или обменивались файлами по интернету?

— Делать музыку по интернету мне не нравится. Посылать друг другу файлы, ни разу не встретившись, не поговорив, не посмотрев друг другу в глаза, — это маркетинговая уловка. Мне было очень интересно поехать в путешествие, с каждым встретиться и поговорить. Предварительно я сделал наброски треков, держа в голове образ каждого музыканта, — это ведь мой альбом!

— Вы встречались с ними впервые в жизни или приглашали к сотрудничеству и ваших старых знакомых?

— Знакомые есть, но не старые — они как раз из категории талантливых молодых. Забавно, что с теми людьми, которые олицетворяют собой наследие электронной музыки, я прежде не встречался, зато хорошо знаю многих новичков. Мне только что пришло это в голову (смеется)! Кстати, когда я начал делать первые совместные записи для этой пластинки, я представлял себе, что молодые музыканты будут более технически подкованы, лучше осведомлены о новинках, будут настоящими гиками. А на самом деле нет — старики дадут фору молодым!

— Кажется, что из вашего прекрасного списка коллабораторов выбивается Лан Лан — он ведь классический пианист.

— Да, он великолепный пианист, но у него еще есть особенная страсть к звуку, как и у остальных участников проекта. Кроме того, впервые в жизни он играл на электронном пианино. С Лан Ланом у нас была чудесная сессия, при том что мы записывались в моей парижской квартире. Были длинные выходные, и студия, где я обычно работаю, — в одном из парижских пригородов — была закрыта. Поэтому мы все сделали в домашних условиях. А к Эдгару Фрезе из Tangerine Dream я ездил в деревню под Веной, где находилась его студия. Через несколько месяцев Фрезе, увы, не стало. Наша композиция стала последним, что он записал. Вообще за каждым из треков с нового альбома стоит маленькая история.

Jean-Michel Jarre + Tangerine Dream — «Zero Gravity»

Совместный трек Жан-Мишеля Жарра и Эдгара Фрезе с альбома «Electronica»

— Какой подзаголовок будет у второй части альбома «Electronica» и кто в ней будет участвовать, кроме Кристофа?

— Подзаголовок я пока объявить не могу, и имена коллабораторов тоже. Но я могу раскрыть несколько сюрпризов. На второй части «Electronica» появятся Гари Ньюман, Дэвид Линч, Ханс Циммер, Джефф Миллз и — вы удивитесь! — Синди Лопер. Будут и молодые музыканты — например, очень интересный французский электронщик Rone; не уверен, что вы про него слышали.

— Многие наши читатели в этот момент захотели бы спросить: а где же Daft Punk?

— Ответ очень прост. Когда я начал этот проект, Daft Punk выпустили новый альбом с заявлением, что они хотят вернуться от электроники к диско-музыке 1970-х. Моя концепция ровно противоположная. Я с большим уважением отношусь к Daft Punk, и, может быть, мы еще когда-нибудь будем сотрудничать. В другой раз. Ну а если говорить о группах поколения Daft Punk, то, на мой вкус, Air лучше вписывались в проект. Они сами признавались когда-то, что в Air есть доля «Oxygene», поэтому мы обязаны были сделать совместный трек.

Jean-Michel Jarre + Air — «Close Your Eyes»

Совместный трек Жан-Мишеля Жарра и французского дуэта Air с нового альбома «Electronica»

— Когда я рассказывал знакомым, что в Москву приехал Жан-Мишель Жарр и дает интервью, их первой реакцией было: «Он будет выступать?» Москвичи ждут второго лазерного шоу на Воробьевых горах, как в 1997-м.

— Вам следует задать этот вопрос мэру Москвы. В 1997 году я же не сам организовывал свое выступление: я получил приглашение от мэра Лужкова. У меня есть давняя мечта — устроить шоу на Байконуре, потому что я люблю космос и все, что с ним связано. Но это невозможно без участия в этом проекте города или региона. Закинете им идею?

Следующей весной у меня начнутся гастроли — сначала я буду выступать на фестивалях, а осенью поеду в мировой тур. Надеюсь, выступлю и в России — где-нибудь в октябре.

Жан Мишель Жарр. Концерт в Москве (1997)

— Во время шоу на Воробьевых горах у вас был необычный наряд — леопардовое пальто и берет как у Че Гевары, а к нему приколота октябрятская звездочка с Лениным.

— Знаете почему? Это случайно получилось. Перед концертом ко мне подошла маленькая русская девочка, подарила эту звездочку и попросила меня надеть ее. Я, конечно, не мог отказать. И это была прекрасная идея! С моей стороны это был жест большой любви к вашей стране и вашей культуре. Я не хочу говорить о политике — ни во времена Советского Союза, ни о нынешней, но я восхищен великой историей вашей страны и русской душой, полной противоречий, парадоксов и силы. В России всего много — великолепного искусства, архитектуры, мечтаний, романтики и сумасшествия. Да, Россия — сумасшедшая страна, и это то, что мне, как художнику, в ней нравится!

Вчера у меня была автограф-сессия в Москве. Во время сессии несколько людей у меня спросили, не хочу ли я переехать в Россию, как Жерар Депардье. Это очень забавно. Потому что они не знали о том, что, когда Депардье переезжал в Россию, мне посылали запросы люди из вашего правительства — не хочу ли я поступить так же, потому что Россия приветствует творческих людей. Я готов приезжать сюда как можно чаще! Всем нужно как можно чаще ездить в Россию. Потому что люди с Запада, особенно надменные англосаксонцы, забывают о том, сколько Россия дала миру: без Родченко не было бы Шанель, Диора и многих американских фотографов, без русского футуризма и конструктивизма не было бы Нью-Йорка. А абстрактная живопись? А электронная музыка? Мир не помнит об этом, потому что многие русские сами об этом позабыли.

Купить «Electronica 1: The Time Machine» на iTunes


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320814
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325937