4 октября 2016Академическая музыка
185

Самоуправление вместо самоуправства

В Большом зале консерватории сыграл оркестр без дирижера

текст: Екатерина Бирюкова
Detailed_picture© Ирина Полярная / Apriori Arts Agency

Первый симфонический ансамбль (сокращенно — Персимфанс) — важное явление 20-х годов прошлого века, транслировавшее идеи сознательного равенства и коллективного труда. Главной его особенностью было отсутствие дирижера. Конечно, необходимую согласованность большого количества музыкантов кто-то должен был обеспечивать, увеличивалась роль концертмейстера (ключевой фигурой был скрипач Лев Цейтлин). Но все же музицирование обходилось без нависающей над оркестровой массой фигуры единовластного лидера с дирижерской палочкой, куда-то решительно ведущего за собой. Вместо этого — ответственность каждого, коллегиальность и принципы не оркестра, а камерного ансамбля, только разросшегося почти до 100 человек.

Коллектив, состоящий из высококлассных музыкантов (в него, например, входили оркестранты Большого театра, репетировавшие в свободное от основной работы время), просуществовал с 1922 по 1932 год, еженедельно (!) выступал в Большом зале консерватории, а также на фабриках и заводах. В 1927 году во время своего визита в Страну Советов с ним выступил Сергей Прокофьев, сыграв свой Третий фортепианный концерт, и остался в большом восторге. Но все же ХХ век свернул в сторону дирижеров и диктаторов, Персимфанс и созданные по его подобию оркестры в других городах и странах не выжили.

В 2009 году эту идею возродила группа молодых московских музыкантов под руководством неутомимого мультиинструменталиста Петра Айду. Но это было уже явление скорее андеграундного порядка, симпатичное, но не статусное, что-то из разряда детской креативной зоны. И вот впервые реконструкторов утопии пустили на священную сцену Большого зала консерватории, давно забывшую про социальные эксперименты 20-х. И оказалось, что Персимфанс-2 — это серьезная музыкальная сила, с помощью своей альтернативной организации открывающая новые творческие резервы и попросту — новую увлекательную жизнь старых форм.

© Ирина Полярная / Apriori Arts Agency

Музыканты, одетые кто во что горазд, сидят лицом друг к другу, а уж к публике — как получится. Струнники рассаживаются на сцене кругом, внутри которого — деревянные духовые, снаружи в глубине сцены — медь. Картину дополняют шеренга из восьми арф и четыре рояля, они нужны для финального залпа — прокофьевской «Оды на окончание войны», где, кроме того, в партитуре предусмотрены еще духовые, ударные и контрабасы, а высокие струнные отсутствуют. Атмосфера на сцене царит непринужденная, вплоть до того, что припозднившийся Михаил Дубов — один из четырех пианистов — выходит на сцену уже во время звучания музыки.

Впечатляющий блокбастер Прокофьева имел гарантированный успех. Как и «Завод» конструктивиста 20-х Александра Мосолова — для того чтобы разобраться с его эффектно крутящимися шестеренками, кажется, и впрямь не слишком нужен дирижер. Исполненные во втором отделении брутальные опусы Мосолова и Прокофьева были разбавлены двумя загадочными сочинениями, где какую-никакую руководящую роль взял на себя солировавший за роялем Петр Айду, — скрябинской миниатюрой «Мечты» и медленной частью фортепианного концерта никому неведомого симферопольского композитора Александра Лебедева.

Другое дело — первое отделение: увертюра к «Парсифалю» Вагнера, «Волшебное озеро» Лядова, «Ромео и Джульетта» Чайковского, то есть самое что ни на есть дирижерское царство. Исполнение этих сочинений самоуправляемым оркестровым механизмом (в качестве затравки, еще пока публика усаживалась, изобретатель Александр Зенин воспроизвел на механической пианоле соль-минорную прелюдию Рахманинова) произвело удивительное впечатление. Казалось бы, ноты те же, но стоит избавиться от гипнотизирующей спины возвышающегося за пультом центрального персонажа и ритуального оркестрового дресс-кода с белыми манишками и бабочками — получается чуть ли не другая музыка.

© Ирина Полярная / Apriori Arts Agency

Не подчиненная чьей-либо единой воле, музыка периодически чуть задумывается на одном месте и никуда не идет. Но звук красивый, объемный и трепетный. Он как будто сначала формируется облаком над сценой, а не летит напрямую в зал. Эмоционально происходящее очень захватывает. Оказывается, что соединение разнородных индивидуальных энергий воздействует ничуть не хуже высокотехнологичного и оттюнингованного оркестрового конвейера. Совершенно очевидно, что все музыканты друг друга внимательно слушают, все одинаково включены в процесс, хотя некоторым делегированы полномочия координаторов-концертмейстеров. Сложно не заметить импульсы, которые исходят от сидящей спиной к публике скрипачки Марины Катаржновой или сидящего к ней боком флейтиста Ивана Бушуева, хотя их функции и не афишируются.

Впрочем, опознаются далеко не все, рядом с уже известными музыкантами — начинающие, студенты. Призыв собираться в оркестр был размещен в интернете. Всего желающих безвозмездно участвовать в этом самом многолюдном в новейшей истории Персимфанса проекте набралось 112 человек. Репетиций было четыре — как сейчас принято и в обычных оркестрах. Таким образом, оркестровое самоуправление успешно противопоставило себя дирижерскому самоуправству.

Эта акция, которая может послужить идеальной иллюстрацией к различным типам социального устройства, достойна войти в историю. Но, к сожалению, она не оказалась вполне удачной для выполнения поставленной перед ней практической задачи. Благотворительный концерт под названием «Встань и иди» ежегодно организуют агентство Apriori Art и фонд «Адреса милосердия», его цель — собрать средства на реабилитацию детей с ДЦП. И тут уж ясно, что чем больше публики, тем лучше. А публика все-таки предпочитает не коллективное равноправие, а как раз звезд-идолов — например, дирижеров. Так что сознательных музыкантов пришло послушать совсем небольшое количество сознательных слушателей.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320764
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325880