14 ноября 2017Медиа
165

Секс — это то, что бывало с другими

Голливудский харассмент: старые развратники и новые пуритане

текст: Яков Охонько
Detailed_picture© Getty Images

Великий — эпитет, редко используемый применительно к данной профессии, — кинопродюсер Харви Вайнштейн с 1980-х годов склонял молоденьких актрис к сексу в обмен на звездные роли. Обладатель двух «Оскаров» Кевин Спейси в 1986-м приставал к подростку на вечеринке. Двукратный номинант на «Оскар» и шестикратный — на «Золотой глобус» Дастин Хоффман в середине 1980-х просил о массаже ног и открыто флиртовал с несовершеннолетней коллегой по съемочной площадке. Самый популярный из ныне живущих американских стендап-комиков Луи Си Кей мастурбировал в присутствии (и с согласия) подружек в начале нулевых — самое позднее свидетельство в этом ряду. Медиа скандализированы, общество фраппировано, жертвы харассмента взывают к справедливому воздаянию, насильники идут на отчаянные, вплоть до каминг-аута, меры в надежде его избегнуть.

Сексуальные скандалы с участием крупнокалиберных селебритиз — жанр не только не новый, но отчасти даже почтенный. Бульварной прессе не первый век, и основным материалом ей во все эпохи служили слухи, скандалы и разоблачения с пряным сексуальным подтекстом. Фамилии Стросс-Кан и Скуратов даже у не самых памятливых вызывают смутно непристойные ассоциации. В этом нет новости, но в чем она есть, так это в двух особенностях последней волны разоблачений — принадлежности уличенных к одному, кинематографическому, цеху и ретроспективности обвинений. Основная масса свидетельств о сексуальных домогательствах восходит к 1980-м — 1990-м годам, и в этом невозможно не различить ностальгической, даже мемориальной ноты.

Не впадая в наивное юнгианство и заранее закавычивая каждое слово, замечу, что бульварная пресса, литература, блоги и таблоиды обслуживают, прежде всего, коллективное бессознательное — в том смысле, что материалом им служат сюжеты, которые находят наибольший отклик среди массовой аудитории. Будучи проекцией социальных обсессий и идиосинкразий настоящей минуты, эти сюжеты, вопреки расхожему представлению, не только не раздвигают границы нормы, но утверждают их (и ее): описывая общественно порицаемое, намечают пределы допустимого.

Основная масса свидетельств о сексуальных домогательствах восходит к 1980-м — 1990-м годам, и в этом невозможно не различить ностальгической, даже мемориальной ноты.

Светская хроника — это не то, что со всеми нами происходит, но то, что ни в коем случае происходить не должно, красная черта, разделительные флажки, зона отчуждения. За ней — наши страхи, тревоги, ночные кошмары, но также смутные объекты желания, тайные помыслы, грешные удовольствия. Экстернализуемая угроза, невыносимое наслаждение, справиться с которым возможно, лишь исторгнув вовне, наделив им или приписав его тем, кто профессионально канализирует его излишки, кому мы в конечном счете за это платим, — селебритиз.

По содержанию светской хроники можно судить об актуальной норме и замерять градус общественных настроений по шкале «одобряемое — непристойное». Заполнение ее сообщениями о сексуальных домогательствах голливудских звезд в 1980-х свидетельствует об одном — тому, что еще недавно признавалось нормальным и доступным, отказано в праве на существование. Харассмент и различные его инварианты — пикап, искусство соблазнения, подкат, съем и т.п. — окончательно вытеснены в сферу запретного, бессознательного и отданы на откуп селебритиз, точнее — Голливуду, «фабрике грез», комедии дель арте XXI века, где одни и те же маски раз за разом разыгрывают знакомые наизусть, но оттого не менее притягательные балаганные сценки. Арлекин просит Коломбину о массаже ног, а Пьеро печально мастурбирует в ее присутствии и с предполагаемого согласия.

Характерно, что все описанное происходит даже не сегодня, а 10—20—30 лет назад — чем дальше от дня сегодняшнего, от нас нынешних, тем лучше. Тем самым защита символическая, топологическая — это не мы (обыватели), а они (селебритиз), это не здесь (в нашей повседневной жизни), а там (в Голливуде) — дополняется временным измерением, хронологической дистанцией: это не сейчас, а тогда. Сексуальность в различных ее проявлениях становится нестерпимой и подвергается репрессии по всем осям и шкалам.

Светская хроника — это не то, что со всеми нами происходит, но то, что ни в коем случае происходить не должно, красная черта, разделительные флажки, зона отчуждения.

Однако этот поворот к новому пуританству, низвержение последних идолов эпохи свободной любви инверсивно скорее взывают к утраченному золотому веку сексуальности, позволяют реконструировать совершенно немыслимую (и оттого предельно желанную) сегодня сцену, пронизанную атмосферой соблазна и домогательств, господства и подчинения.

Подчеркну, что все эти рассуждения не имеют прямого касательства к конкретным фактам сексуального насилия, преследования и угроз. Девиация, лежащая за пределами сугубо юридического разбирательства, — всегда результат негласной социальной конвенции, в конечном счете — предмет внутренних убеждений и веры. Внесудебный характер обвинений, оправданий и не подлежащих обжалованию моральных приговоров лишь подчеркивает откровенно абстрактный, почти мифологический модус обсуждаемых событий. На кону не факты и вещдоки, а воспоминания и толки — чем отвлеченнее, тем точнее отражающие тайные фантазии. Если о 1960-х еще недавно можно было снимать откровенно фетишистские шоу вроде «Безумцев», то сегодня единственной формой работы с фантазмом неприкрытой сексуальности и половой вседозволенности остается морализаторско-легалистское осуждение: то, что происходило в Голливуде, — ужасно, и мы хотим знать об этом всё.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202319752
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325167