2 марта 2015Colta Club
257

Искусство к стенке

Кому понадобился Музей стрит-арта в России, как граффити проникают в академическую художественную среду и как настенная живопись снова стала важнейшим из пропагандистских искусств

текст: Дмитрий Пиликин
Detailed_pictureEscif. «War»© архив Музея уличного искусства

Вот уже несколько лет в Петербурге работает единственный в стране Музей стрит-арта, чья деятельность обещает принести уличным художникам не только народное, но и официальное признание в академических кругах. Дмитрий Пиликин разобрался в том, как функционирует этот музей-завод, что происходит с культурой стрит-арта в России и что принесет новый расцвет уличного искусства нашим городам.

Впервые информация о музее, который должен был занять часть территории Завода слоистых пластиков, появилась еще в ноябре 2012 года. Тогда организаторы сообщили, что Музей стрит-арта уже зарегистрирован в Минюсте, а под графику они отвели наружные и внутренние поверхности зданий на территории завода. В релизах был также приведен почти полный стандартный набор «культурного кластера»: коворкинг, арт-центр, кафе и несколько залов для культурной программы музея. Из этого набора сразу становилось понятно, что разговор идет о редевелопменте индустриальной территории, который организаторы решили разыграть артистично. Какое-то время на сайте музея висело чистосердечное признание: «Мы посмотрели фильм Бэнкси и решили сделать музей». И в этой нарочитой прямолинейности был даже какой-то шарм.

Завод находится в дальнем индустриальном районе Петербурга, который исторически называется Ржевка-Пороховые. Построили его сразу после войны, в 1945 году, для изготовления фарфоровых изоляторов для электросетей. Затем пришло время хрущевского соревнования с Америкой, стране потребовались новые, современные материалы, и завод перепрофилировали для выпуска ДБСП — декоративных бумажно-слоистых пластиков, которые использовались в отделке интерьеров: лифтов, эскалаторов метро, поездов, кухонных гарнитуров (можно считать это неким художественным прошлым, приближающим настоящее). В лихие 90-е производство тихо умерло, и новым (и, что важно в данном случае, достаточно молодым) владельцам и инвесторам не раз предлагали выстроить на его месте жилой квартал или торгово-развлекательный комплекс. Пустующие цеха использовали по-разному, в том числе (как это было модно в 90-е) проводили музыкальные рейвы и артистические party. И вот (согласно легенде) после одной из таких party, посвященной граффити, пришла идея инвестировать энергию и мастерство уличных художников в недвижимость. Производство восстановили, завод заработал, а художников стали приглашать делать росписи прямо на закрытой территории как внутри цехов, так и снаружи, благо пустых стен было достаточно. Какое-то время эта история так и развивалась весьма закрыто. Чтобы попасть на завод, надо было предварительно договориться, выписать пропуск, обзавестись сопровождающим и только тогда получить возможность прикоснуться к искусству. Но художники отзывались на предложение и приезжали. За несколько лет на территории появилось 12 росписей интересных российских стрит-артистов (Паша 183, Кирилл Кто, Никита Nomerz, Тимофей Радя) и даже звездного испанца Escif.

Донатас Грудович. «Make salo not war»Донатас Грудович. «Make salo not war»© архив Музея уличного искусства

Затем последовало довольно амбициозное продолжение. При профессиональной поддержке и экспертизе архитектурного журнала «Проект Балтия» был проведен международный конкурс проектов на архитектурную и ландшафтную концепцию будущего музея. К участию были приглашены шесть архитектурных бюро из России и стран Балтийского региона: российские «Витрувий и сыновья» и «Поле-Дизайн», финское JKMM Architects, польское VROA Architects, эстонское KOKO Arhitektid и Processoffice из Литвы. Было собрано представительное жюри, куда вошли архитекторы, дизайнеры, администраторы, один уличный художник и даже официальное лицо — главный архитектор Санкт-Петербурга. После обсуждения лучшим с архитектурной, градостроительной и функциональной позиций признали проект «Маяк» финского бюро JKMM, который и взяли за основу последующей разработки комплекса «Музей стрит-арта». От заводской территории отрезали кусок, сделали его общую перепланировку, оставив частично существующие промышленные здания и выстроив дополнительные временные модули. После организации отдельного входа площадка начала работать. Тут начинается следующий этап истории, связанный с международной биеннале современного искусства Manifesta. Крупные международные арт-события редко добираются до России, поэтому случай эффектно заявить о себе представлялся особый. Кроме Михаила Астахова, который изначально работал с заводом по редевелопменту, для создания первого выставочного проекта музея пригласили двух специалистов по теме: Анну Нистратову из Москвы и Вову Воротнева из Киева. События в Донбассе как раз только разгорались, и участие украинских художников было принципиальным жестом, поскольку и название самой выставки призывало на четырех языках — «CASUS PACIS — ПОВОД К МИРУ — ПРИВІД ДЛЯ МИРУ — MOTIVE FOR PEACE», а кураторы в релизах подчеркивали: «Политики, власть имущие вновь находят способы использовать маленького человека, готового сложить голову на алтарь бога Марса ради мнимых абстракций» (Вова Воротнев), «В такой ситуации прогрессивные силы, в частности — художественные, должны осознанно брать на себя бремя ответственности и обозначать свою позицию» (Анна Нистратова). Общей метафорой выставки изначально было приближение столетия с начала Первой мировой войны, но актуальная история внесла свои коррективы. Важным элементом концепции выставки было и то, что в ней были объединены как художники, которые в основном работают на улице, так и те, кто больше занимается живописью и графикой и впервые пробует себя на уличных поверхностях. При некоторых недостатках проект получился довольно объемный и интересный, в нем участвовало около 60 художников (включая приглашенных зарубежных звезд — Isaak Cordal и Escif), а музейным бонусом послужила доставленная из Москвы (практически спасенная от уничтожения или забвения) огромная бетонная плита с росписью «Аленка» Паши 183. Несмотря на удаленность территории (организаторы предусмотрительно обеспечили автобусную доставку от метро), открывшийся музей посетило большое количество зрителей, ну а вечерняя концертная программа с участием звезд андеграунда вроде московского «Кровостока» добила ленивых и даже сделала место на время «модным». Затем на этой волне музей организовал еще один проект на индустриальной площадке, на этот раз вывезя российских художников Petro и Slak в соседнюю Финляндию, где они расписали фасад на территории действующего завода Kotkamills Oy.

Isaaс Cordal. «Follow the leaders»Isaaс Cordal. «Follow the leaders»© архив Музея уличного искусства

На этом бравурные реляции завершаются, и начинаются будни. У музея пока так и нет внятной концепции, нет прописанной и работоспособной программы. До сих пор вся эта бурная активность существует в формате благотворительности со стороны владельцев завода, все технические работы (строительно-ремонтные работы, бухгалтерия, охрана и т.п.) выполняются сотрудниками предприятия, создавая дополнительную нагрузку. Такая конструкция весьма уязвима, поскольку работает по «остаточному принципу» и в случае проблем на основном производстве все планы по музею тут же тормозятся. Каково будущее музея, без прописанной концепции неясно, но и специалистов под эту работу завод пока нанимать не хочет. А рецессия вообще затормозила все процессы.

Между тем стрит-арт в России уже перестал быть маргинальным и партизанским явлением и опознается разного рода культурными институциями как актуальный и действенный жанр либо инструмент. Традиционные художественные галереи начинают показывать «уличных» или даже организуют фестивали и лекции по проблематике (они, естественно, помнят о Баския и Кейте Харинге, работы которых сегодня стоят миллионы). Одной рукой вводя жесткие уголовные законы за «вандализм», другой рукой чиновники петербургской мэрии уже поддерживают разного рода фестивали по росписям городских стен. До того дошло, что год назад чиновники из Смольного выделили 102 места для граффити на городских стенах и утвердили регламент согласования. (В центре города художники должны будут согласовывать граффити с Комитетом по градостроительству и архитектуре. Кроме того, согласования потребуют изображения в зоне железнодорожных путей. Граффити в спальных районах показывать не придется.) Действенность инструментов стрит-арта уже распознали и политики. Начало этой практики было заложено еще в 1996 году пиар-технологом Сергеем Лисовским во время предвыборной кампании Бориса Ельцина. Лозунг «Голосуй или проиграешь» запомнился не только сам по себе, но и тем, что его рисовали баллончиками на стенах и заборах. В Москве все эти политтехнологические вбросы всегда были более масштабными, но стоит отметить, что московские эмиссары добирались и до Петербурга, где краткосрочно проявилась некая «Группировка перемен», унавозившая центр города маловнятными трафаретами и «акциями», а одна из огромных росписей «Сети» появилась на знаменитом брандмауэре на пересечении Лиговки и Обводного канала. Но это, конечно, издержки. Если говорить о Петербурге, то здесь, как и во многих российских городах, уже наросла собственная, довольно интересная, тактика и традиция граффити и стрит-арта со своими героями и именами. Музей, пусть и расположенный в Петербурге, безусловно, не может быть нацелен исключительно на петербургский контекст, его задача гораздо шире, но и не учитывать контекст, в котором он создается, тоже невозможно. Задача же музея — не просто присматривать за процессом и коллекционировать росписи, а доказать, что стрит-арт и паблик-арт на сегодняшний день — это действенные инструменты переустройства и сборки гражданского общества и, пожалуй, единственная возможность изменить деструктированную картинку многих российских индустриальных городов. Причем важно, что эти изменения проводятся не сверху, формальными административными решениями бюрократов, а снизу, из глубин самого общества.

Каталог выставки «Повод к миру»


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320748
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325865